Вестники весны. Мифы двенадцати миров.
Шрифт:
Что ж… Если она поверила, что за меня дадут выкуп, и скажет об этом взрослым, появится шанс выбраться из этой дыры и найти Наукоград. Тогда мой сегодняшний поход не прошёл совсем впустую.
Глава 6.
Алекс. Деревня Меркитасиха.
Дэйкири заваривала чай,
– Нет, милочек, о таком месте я не слыхала.
Хотя чего я ожидал от дремучих деревенщин?
Моя помощь с бабулей сводилась к минимуму. Дикарка почти всё делала сама, и мне подумалось: она таскает меня за собой только потому, что не хочет оставаться наедине со старушкой.
Мы с Лилёк и бабулей пили чай, когда в уют норы сокрушающей на своём пути веники и корзины пургой внеслась младшая из сестёр. По её лицу и задыхающейся речи я понял – случилось нечто ужасное.
Дэйкири вскочила с подушек, едва не снеся стол, и они с сестрой бросились на улицу. Я вопросительно уставился на бабулю. Но без переводчика наш разговор наткнулся на гвоздь непонимания и повис на нём, грустно свесив ножки. Лилёк распереживалась и опрокинула кружку на столешницу. По скатерти расползлось мутноватое пятно. Пришлось прибраться, после чего бабуля замахала руками, отправляя нас на свободу. Видимо, испугалась, что мы с Соплежуйкой ещё что-нибудь испортим.
Солнце окрасило засыпающее небо в бордовые краски и, зевнув, закатилось за горизонт. Холодало. Шляться по деревне днём мне не нравилось, а от компании Лилёк не было никакого толка. К тому же, чтобы она не потерялась, приходилось тащить малявку за капюшон. Недолго думая, я решил выяснить, что же случилось у сестёр.
Пока мы добрались до норы, наступили сумерки, и из дремлющей космической тени выглянул зелёный хвост Бездны.
В норе царила суматоха. Незнакомые бабы грели и таскали воду в дальние комнаты. Кто-то схватил меня за воротник и потащил с дороги в запечный угол. Там стало тесновато. Я стянул шапку с себя и доху с Лилёк, и недовольно поглядел на сестёр, занявших мою спальню. Дэйкири ответила мне скучающим взглядом, старшая девочка сложила руки на груди и отвернулась в сторону, а мелкая высунула язык. На это я показал ей неприличный жест, но она, по малости лет, его не расшифровала.
Вскоре тётки убрались с кухни, и последняя, закрывая дверь, отдала сёстрами приказ на своём языке. Девочки открыли окно в потолке, холодный ветер тут же разгулялся по дому. Посреди комнаты они затеяли что-то странное. Старшие вдвоём оттащили стол к стене, а младшая скидала в сторону подушки. На освободившееся место они поставили большую бадейку, высыпали в неё муку и ещё что-то, налили воду. Младшая сестра выскочила из кухни и вскоре притащила огромный обтянутый кожей бубен. Этот инструмент сразу привлёк внимание, и я потянулся к нему, но Дэйкири наступила мне на руку.
– Эй! – возмутился я.
Она не ответила и, развернувшись на пятках, выбежала в комнаты.
Тем временем, оставшиеся девчонки расставляли маленьких деревянных божков вокруг бадьи. Хлопнула кухонная дверь. Дэйкири вернулась, неся что-то в руках.
У меня перехватило дыхание. Знакомый чехол. Она присела рядом и, хмурясь, вручила его мне. Я осторожно открыл застежку. Укулеле оказалась живой и здоровой. Я засмеялся от восторга, осматривая гитарку. Встретился глазами с Дэйкири – та щурилась с любопытством, изогнув бровь.
– Подыграй нам, докажи, что умеешь, но не произноси ни слова до окончания обряда. – Она хищно оскалила зубы. – Понял, Задохлик?
– Понял, понял, Злая Девочка.
– И эту дуру не выпускай. – Она легонько пнула ногу Лилёк.
Свечи, расставленные по углам, давали неровный свет. Три фигуры замерли в центре около бадьи, окружённые деревянными идолами.
Раздались ритмичные удары в бубен.
Старшая сестра надела на лицо маску лисы, обвязанную разноцветными нитями, укрывшими её плечи, и запела тихим шёпотом, будто боясь тревожить высшие силы. Пальцы мои невольно поддержали ритм, а в ритуальное пение вступила средняя сестра – неожиданно звонким зазывающим кличем. Голос старшей набрал силу, его подхватила младшая, и песня троих слилась в единый призыв.
Лилёк задёргалась, но я не мог оторвать глаз от трёх фигур, взявшихся за руки и кружившихся в хороводе демонических теней. Песня взметнулась дикой птицей и проникла в стены тесной норы. Юбки забились чёрными флагами, подхваченные ветром. Сёстры вскинули ладони, подняли лица к потолку, и мои уши наполнил всепоглощающий зов. Грозовой бурей он поднялся из глубин груди сестёр и раскатился по комнатам. Шерсть вздыбилась у меня на руках, а струны звенели в такт. Лилёк заплакала.
Всё оборвалось в одно мгновение. Страшная молитва, или заклятие, кончилась. Сёстры обратились в деревянные статуи. Видимо впали в трас. Я отлепил пальцы от укулеле. На них остались чёткие отпечатки струн. Лилёк громко всхлипнула в тишине.
Из дальних комнат отчётливо прозвучал женский крик. Оцепеневшие, с поднятыми руками сёстры ожили, приобрели привычный облик и тяжело задышали. Старшая достала нож и зашептала на своём диком языке. От того, как это было похоже на шёпоты в моей голове, я скривился и в отвращении передёрнул плечами.
Эхом её слова повторили сёстры и протянули руки вперёд. Старшая в три резких удара разрезала ладони, и девочки соединили раненые руки. Они медленно опустились на колени, и кровь полилась в бадью. Втроём сёстры принялись замешивать тесто, затем молча скатали шар и, посадив его на подставку, отправили в печь.
Все замерли, будто не решаясь случайно спугнуть тишину. Трещали свечи. Криков из дальних комнат больше не слышно. Лилёк вертела в руках соломенную куклу. Печь с открытой трубой остывала. Воск таял, и свечи наклонялись, будто искривлённые судорогой тела.
С треском взорвавшейся молнии распахнулась кухонная дверь. Вошли три женщины. Мамаша, босая, с растрёпанными по плечам волосами, рыдала и прижимала что-то к груди. Двое других поддерживали её под руки.
Они направились к печке. Сёстры достали новый противень. Мать, не вытирая слёз, уложила на него неподвижное, одеревеневшее тело. Мёртвый младенец. Я закусил нижнюю губу, а дикарки открыли заслонку и поставили противень с телом ребёнка в печь.
Тишина. Три удара сердца. Женщины что-то забормотали. Сёстры сидели, склонив головы, мамаша опиралась на стену. Магический заговор прекратился. Силы покинули мать, и она сползла по стене на пол. Женщины достали противень из печи.