Вестники времен. Дороги старушки Европы. Рождение апокрифа
Шрифт:
Люди молились в молчании, и германец мысленно просил Небесный Престол только об одном:
«Господи, дай нам согласия, терпимости и смирения! Господи, спаси и помилуй всех нас, рабов твоих Мишеля и Гунтера, и всех друзей их, короля Ричарда, архиепископа Годфри, барона Александра де Фармер, святого отца Колумбана Ирландского и всех прочих людей, с кем мне довелось повстречаться в этом мире…»
Некоторое время ещё играл орган, вскоре Годфри начал читать Коллекту, [12] закончив её словами:
12
Т.
— …Через Господа нашего Иисуса Христа, Сына Твоего, Живущего и Царствующего с Тобой в единстве Духа Святого, Бога, во все веки веков.
— Amen, — отозвался храм. Вечеря была закончена и сэр Мишель, с трудом вернувшийся из горних высей на землю, сосредоточился, вспомнил о насущном и дёрнул Гунтера за рукав:
— Пошли к воротам епископского дома. Годфри явится туда…
«Такое впечатление, — подумал Гунтер с сарказмом, — будто здесь бенефис нашей кинозвезды Ольги Чехофф, а мы, как два поклонника, ждём её выхода и собираемся взять автограф. Надо сходить на рыночную площадь и купить букет. Однако, Годфри наверняка не оценит…»
Когда они пробрались через пустеющие к вечеру торговые лавки к воротам дома епископа Гильома и увидели, что лошади вместе с грузом в целости и сохранности, сэр Мишель снова обратился к стражнику:
— Эй, милейший… Годфри, граф Клиффорд, архиепископ Кентербери и всей Англии дома?
Стражник, мужик уже в годах, с седыми усами и шарообразным брюшком, глянул на рыцаря и сказал недовольно:
— Дома он, сударь. Как прикажете доложить о себе?
— Мишель де Фармер, баронет, Джо… Гунтьер де Райхерт, оруженосец.
«Наконец-то! — хихикнул про себя германец. — По-моему, впервые Мишель назвал меня нормальным именем! Прогресс…»
— А-а! — просиял солдат и кинул на своих взгляд, в котором явно читалось: «Это не заговорщики и не злодеи», — Его святейшество ждёт вас. Прошу пожаловать, господа!
Знаком уважения к гостям послужило то, что их лошадей от приворотной коновязи мгновенно перевели во двор, а один из стражей проследовал впереди, показывая дорогу.
Привыкший к «мрачному Средневековью» Гунтер с изумлением не обнаружил в доме епископа ни тёмных коридоров, ни измождённых слуг или мрачных громил-охранников. Освещённые десятками ярких масляных ламп проходы — кроме тех, где не встречалось окон — были до половины человеческого роста обшиты деревянными резными панелями, а выше, к потолку, затянуты гобеленами с вытканными на них библейскими и военными сценами. Порой навстречу попадались толстые, выглядевшие добродушными монахи с выбритыми на макушке тонзурами, а один раз мимо прошёл даже священник в полном облачении…
«Хочу быть епископом! — подумал Гунтер. — Красивый, удобный дом, разве что без электричества. Так это дело поправимое. Раз уж мне позволено переделывать историю, то почему бы не соорудить генератор и лампочки? Зря меня в лётном училище по физике шпыняли, что ли?»
Сэр Мишель, Гунтер и страж поднялись на второй этаж, распахнулась дверь покоя, за которой открылась скромная комната, устланная ткаными коврами, со столом морёного дуба и несколькими деревянными жёсткими креслами с высокими спинками. В одном из кресел, потягивая вино из серебряного кубка, восседал крупный чернобородый мужчина. Годфри, граф Клиффорд, архиепископ Кентерберийский.
Сэр Мишель
Его святейшество архиепископ решил прежде накормить своих гостей, не утруждая разговорами, да и сам предавался греху чревоугодия с видимым наслаждением. Пока Годфри поглощал громадные ломти кабаньего окорока, Гунтер незаметно разглядывал королевского сына и пришёл к выводу, что историки были правы: призвание Годфри — война и сражения, а не тихая жизнь священника. Обычно в книгах Плантагенетов описывали крупными и темноволосыми, с широкими скулами и большими, далеко расставленными глазами. Разве что Ричард был блондином. Как и сводные братья, Годфри носил короткую окладистую бороду, и вообще, если вспоминать книжные изображения, более походил на принца Джона.
Наконец, архиепископ (между прочим, сейчас облачённый в мирскую одежду) отодвинул блюдо, утёр рот рукавом и взглянул на Мишеля.
— Рассказывай, — проговорил Годфри. — Ты меня утром изрядно заинтересовал. Откуда тебе известно про исмаилитов и письма короля Гвидо?
Язык у сэра Мишеля слегка заплетался, но всё же он сумел более-менее внятно изложить историю своего поступления на службу к Аржантанскому бейлифу, рассказать, как господин д'Эмери собрал рыцарей графства, дав им поручение найти хотя бы следы наёмников, и сагу о Понтии Ломбардском, завершённую словами: «…Попросту говоря, в Англию он уехал. Вчера. И нам туда нужно.»
— Очень хорошо, — кивнул Годфри. — Не думаю, что вы правы, подозревая христианского рыцаря, но слуги-сарацины наводят на размышления. Нужно в Англию? Я отплываю вместе со свитой завтра утром. Буду очень рад, если ты, Мишель, вместе с оруженосцем отправишься со мной. Однако предупреждаю — по пути могут случиться всякие неожиданности, благо в Лондоне меня не особо ждут. Не опасаешься попасть в подземелья Тауэра?
— Это как? — сэр Мишель даже немножко протрезвел от неожиданности. — За что?
— За то, что в Дувр ты прибудешь на моём корабле и вместе с архиепископом Кентерберийским, — неожиданно Годфри задал вопрос, по мнению Гунтера, мало относящийся к теме разговора: — Вы, судари мои, слышали о господине Уильяме де Лоншане?
— Конечно, — кивнул рыцарь. — Насколько я знаю, он замещал архиепископа Кентербери и сейчас сидит наместником Ричарда. Если между нами, сэр, то, по-моему, Лоншан удивительный ублюдок. Бароны им очень недовольны.
— А с чего им быть довольными? — голос Годфри изменился, став жёстким и немного злым: — Этот сукин сын разорил страну, не без помощи, конечно, нашего короля. Ричарда можно простить — всё-таки он ничего не понимает в управлении государством, а деньги собирает на святое дело возвращения Гроба Господня. Но Лоншан не заслуживает даже малейшего снисхождения. Вас, кстати, интересует, как я стал архиепископом? Вся заслуга принадлежит вдовствующей королеве Элеоноре и всё тому же мэтру Лоншану. Давайте лучше расскажу всё по порядку, ничего не скрывая. Благо тебе, Мишель, я могу доверять.