Вестники времен. Дороги старушки Европы. Рождение апокрифа
Шрифт:
Напряжённое ожидание длилось не больше трёх минут. Вперёд из-за спин бородатых головорезов вышел невысокий человек с рыцарским поясом, в богатой тунике и с мечом в руке. Встав прямо в кровавую лужу перед лесенкой на корму и без тени брезгливости отодвинув носком сапога то, что осталось от одного из членов команды галеры, человек внимательно осмотрел троих рыцарей, стоявших у самого края надстройки, и хриплым голосом прокричал:
— Моё имя Конрад Уисбрич, я помощник констебля Дувра и начальник таможенной канцелярии…
— Думалось мне, у таможни несколько другие обязанности, — проворчал сэр Мишель, а позади раздался голос Годфри:
— Интересно, а в каких делах вы помогаете констеблю, господин
Сейчас лишь сэр Мишель да лорд Вустер не опустили мечи. У остальных на лицах появилось облегчение — слава Богу, на «Иоленту» напали не пираты, а воины английского короля. Остаётся ожидать разъяснений.
Уисбрич стоял, широко расставив ноги, благо качка на море всё усиливалась, и подозрительно рассматривал дворян и матросов на корме когга. Слова сэра Мишеля и Годфри его, казалось, ничуть не задели.
— Я попрошу всех назвать свои имена, — потребовал таможенник. — Именем короля! Вот вы кто? — Уисбрич ткнул рукой в сэра Мишеля.
— Ещё всякие пираты будут спрашивать моё имя? — рявкнул рыцарь. — Катись отсюда, недоносок!
— Понятно, — усмехнулся помощник констебля. — Сэр, мало того, что вы обидели меня, так вдобавок оскорбили корону! Я на службе, прошу не забывать!
— Я тоже, — крикнул сэр Мишель, но его вдруг прервал шагнувший к краю кормовой палубы Годфри.
— Сударь, — сказал он, окидывая надменно-презрительным взглядом Уисбрича. — Вы хотели знать имена? Извольте. Мне по старшинству следует представиться вначале. Годфри, граф Клиффорд. Волей короля Ричарда — архиепископ Кентерберийский и наместник Англии. Если не боитесь подняться, можете взглянуть на бумаги, подписанные королём. Но прежде я требую объяснения ваших действий…
Внизу произошло замешательство, пока Уисбрич и двое-трое людей со знаками различия десятников кивали и многозначительно переглядывались. Годфри ждал.
Таможенник так и не стал отвечать, а просто круто развернулся и быстро отошёл за строй своих солдат и оттуда донёсся его голос:
— Взять их всех! Но только живыми! Если на самозванце будет хоть одна царапина, констебль повесит виновного на воротах Дуврского замка!
— Самозванце?.. — пробормотал сэр Мишель, метнув на Годфри недоумевающий взгляд. — Что они несут?
Думать об этом не оставалось времени. Подчинённые Уисбрича услышали приказ и рванулись вперёд. Надо полагать, констебль хорошо платил своим людям, потому что они лезли на корму скопом, ничуть не страшась мечей рыцарей, занявших правильную оборону — сэр Мишель оказался единственным, у кого был щит, и потому самый опасный участок пришлось прикрывать именно ему. Рыцарь, встав на правое колено, закрыл щитом проход с лесенки, ведущей вниз, и удерживал его одновременно носком сапога, левой рукой и плечом. Упёртый в палубные доски щит можно было сдвинуть только вместе с его обладателем. Справа нормандца поддерживал лорд Вустер, орудовавший длинным тонким мечом, слева встал шевалье де Монфор, младший сын знаменитого аквитанского герцога, остальные били мечами сзади через голову сэра Мишеля, работая ими почти как копьями. Вскоре Вустера ранили в бедро, почти над коленом, но лорд, не обращая внимания на глубокую кровоточащую царапину, продолжал отбивать удары и сбрасывать англичан вниз.
Гунтер, впервые видевший настоящий бой на холодном оружии, совершенно не представлял, что делать. Для начала схватка ничуть не походила ни на книжные описания, ни тем более на историческое кино. Герои известного в Германии фильма «Кольцо Нибелунгов» дрались исключительно героически, с идиотски-возвышенными выражениями лиц, и совершенно точно не употребляли такого
…Между прочим, если вспоминать воздушные бои за Польшу или Францию, то авиаторы обеих враждующих сторон тоже на «изящную словесность» не скупились. Говорят, рейхсмаршал Геринг, послушав эфир во время своего пребывания на польском фронте, ходил после этого зелёный от злости (учитывая маршальское непомерное дородство, его можно было тогда принять за гигантскую жабу) и вообще хотел запретить радиопереговоры во время боёв. Но матерщина на норманно-французском звучала гораздо более вычурно и мелодично…
Гунтер прекрасно понимал, что ему хвататься за меч не имеет смысла — только своих поранишь или сам напорешься, не говоря уже о том, чтобы отбиться от ударов противника. А стрелять очередями слишком опасно — можно причинить неприятности своим, причём наверняка самые разнообразные, от пулевого ранения до сердечного приступа при звуке выстрела. И всё же настал момент, когда Гунтеру пришлось применить своё оружие. Получивший несколько новых ран Вустер упал, один из солдат констебля смог достать остриём меча стоявшего за лордом рыцаря, проскочить чуть вперёд, развернуться на одной ноге и ударить мечом по спине сэра Мишеля, слишком увлечённого тем, что творилось на лестнице. Спасла кольчуга — колечки не разошлись, а сам рыцарь не глядя отмахнул обидчику по ногам клинком, и сразу ткнул остриём в глаз чернобородому англичанину, который кинулся вперёд, решив, что сэр Мишель, наконец-то, ранен. Солдаты констебля, углядев, как упал лорд Вустер, подбадривая себя нечленораздельными воплями, полезли наверх, и сдерживать их дольше стало практически невозможно.
Один из них вскарабкался на корму, отбил удар Фармера, ударил плашмя по щиту и моментально рухнул вниз, заливая лестницу и окружающих ярко-алой кровью, хлынувшей из страшной раны на шее. Бедняге не повезло — остриё клинка сэра Мишеля перерезало горло от уха до уха, задев крупные сосуды, отчего кровь веером брызнула во все стороны. Но по его телу, ещё живому и дёргающемуся, полезли другие, не обращая внимания на сыпавшиеся со всех сторон удары. Вот теперь Гунтер, поставивший автомат на одиночные выстрелы, в упор застрелил двоих и двинул прикладом по зубам третьему. В общей суматохе звук выстрелов остался совершенно незамеченным, его заглушили крики, вой ветра в разорванных снастях и шум волн.
Положение осаждённых стало безвыходным. Почти половина солдат Уисбрича были так или иначе неспособны продолжать бой, но остальные, окончательно рассвирепев, дрались с неслыханной яростью. Вустер, который, потеряв сознание, свалился вниз, под ноги англичанам, наверняка был затоптан насмерть, Монфор-младший получил несколько тяжёлых ран, сэра Мишеля всё-таки повалили на палубу, выбили меч и с заметным удовольствием пинали ногами. Годфри вместе с сэром де Морленом и какими-то аквитанскими рыцарями (имён которых Гунтер не запомнил, но точно знал, что они дальние родственники королевы Элеоноры Пуату), ещё сопротивлялись, встав спина к спине. Германец, пристрелив парочку пиратов, получил по лбу щитом (что характерно, принадлежавшим сэру Мишелю. Щит вырвали из рук рыцаря, когда тот не смог больше сдерживать натиск англичан) и рухнул без чувств на палубу, так что за дальнейшим развитием событий наблюдать не мог.