Вестники времен. Дороги старушки Европы. Рождение апокрифа
Шрифт:
Сэр Мишель помолчал, хмуро глядя впереди себя, и наконец поднял взгляд на Годфри:
— Сэр, ваше святейшество, но в Англии же остался Джон, принц крови! Он-то почему ничего не делает?
Архиепископ рассмеялся:
— Джон? Ну, во-первых, Лоншан предусмотрительно не тронул и единого акра его земли и не отобрал даже жалкой медяшки! Во-вторых, канцлер наверняка подкармливает принца в виде подарков передавая ему часть собственных доходов. Уж не знаю, двадцатую или пятидесятую. Какое счастье, что вмешалась Элеонора Аквитанская!..
Годфри поведал о том, что Лоншан однажды оскорбил вдовствующую королеву, отказавшись подчиниться
Элеонора, выбив из несговорчивого сына грамоты для Годфри и даже получив на это согласие папы Римского Климента III, находившегося неподалёку и наблюдавшего за подготовкой к крестовому походу, отослала гонцов в графство Анжуйское, а от себя поручила передать внебрачному сыну покойного супруга письмо, в котором советовала действовать решительно и настойчиво, не опасаясь гнева Ричарда. Если что — она заступится.
Несколько баронов, отосланных королевой за Годфри, обнаружили новоиспечённого архиепископа на сеновале, оторвали его от беловолосой и дородной девы (каковая оказалась дочерью местного кузнеца), и в тот же день заставили собраться и выехать в Лондон…
Годфри, конечно, был доволен. Во-первых, он возвращался на государственную службу, а во-вторых, представлялась прекрасная возможность рассчитаться с Лоншаном и поднять свой авторитет среди английских дворян, и без того, правда, значительный — никто не забыл, что Годфри был единственным, кто не покинул старого Генриха перед смертью…
— Я одного боюсь, — вздохнул архиепископ, закончив свой рассказ. — Сами видите — охраны у меня считай что никакой, а эта тварь Лоншан наверняка успел пронюхать о моём приезде. Разве он откажется добровольно от бездонной кормушки?..
— Я бы не отказался, — кивнул сэр Мишель.
«Я бы тоже, — проскочила у Гунтера мысль. — Мне кажется, что ехать вместе с Годфри вовсе не следует. Ещё подошлют убийц или просто не позволят высадиться в Англии… Если судить по этой истории с канцлером, то Лоншан — человек удивительно умный и хитрый. Пускай и мерзавец…»
— Я полагаю, что господин Лоншан вполне способен устроить какую-нибудь гадость, — сказал Годфри, многозначительно глядя на Фармера. — Ваше дело с этим рыцарем, Понтием, тоже несомненно важно, но если мне удастся взять власть в свои руки, то найти исмаилита не составит труда. Поэтому я просто прошу вас сопровождать меня. Ты, Мишель, вместе с оруженосцем,
Сэр Мишель не раздумывал и минуты, решив за себя и за Гунтера:
— О чём речь, сэр? Конечно, мы поедем с вами! Но я думаю, вам нечего опасаться — никто не осмелится даже пальцем дотронуться до архиепископа Кентерберийского. Шутка ли — навлечь на себя интердикт! Вы же духовная особа, представитель короля и святого нашего папы Климента!
— Посмотрим, посмотрим, — как-то пессимистично проворчал Годфри. — Ладно, господа, можете переночевать в соседней комнате. Надеюсь, епископ Гильом не будет возражать против двух незваных гостей. Отплываем завтра на рассвете. Спокойной ночи.
Глава двенадцатая
Истинно английское гостеприимство
Море этим солнечным утром было ослепительно-синим. Волшебное очарование Атлантики, вернее, самой маленькой её части, называемой Британским проливом, пленило всех людей, находившихся на борту небольшого торгового когга с претенциозным названием «Блаженная Иолента». К сожалению, епископ Руанский Гильом не нашёл для владыки английской церкви ничего более роскошного, чем потрёпанный кораблик с грязно-серым парусом и вонявшим рыбой трюмом. Однако Годфри был не в претензии — сейчас князю церкви требовалось как можно быстрее оказаться в Лондоне, а тот факт, что на подобном судне постыдился бы плыть самый захудалый венгерский граф, его святейшество ничуть не смущал.
Ранним утром двадцатого августа, то есть в день святого Бернара Клервосского, архиепископ Кентербери и всей Англии Годфри Плантагенет, граф Клиффорд вместе с сопровождающими его рыцарями, в число которых входили некий шевалье де Фармер вместе с оруженосцем, родом происходившим из Германии, покинул гостеприимный Руан и отплыл в Британию. Корабль держал курс на порт Дувр, что находится в устье Темзы в четырёх-пяти часах конного хода от королевского замка Тауэр. Вниз по Сене приходилось двигаться медленно, так как реку заполонило множество торговых и военных кораблей. В тот же вечер «Иолента» встала на ночёвку в Гавре, где капитан порта долго кричал, что он знать не желает никаких архиепископов, графов да баронов и требует платы за стоянку как от всех прочих.
Выйдя из устья Сены, когг повернул строго на север, к побережью Корнуолла. Спустя сутки на горизонте появились низкие берега Британии, и капитан направил корабль на восток, мимо Саут-Даунса, Гастингса и Чичестера к Дувру, стараясь не терять из виду землю. Несколько раз появлялись паруса кораблей, шедших на юг, к Франции или в сторону Бискайского залива — крестоносная армия Ричарда спешила к месту сбора.
Утром двадцать второго августа погода начала портиться, появился сильный порывистый ветер, хотя небо оставалось чистым, а воды пролива отливали такой синевой, что казалось — океан покрыт лазурным плащом святой Девы Марии.
Сэр Мишель и Гунтер скучали, как, впрочем, и все спутники Годфри. Германец, само собой, облазил когг сверху донизу, от затхлого трюма до бочки на верхушке единственной мачты, и пришёл к выводу, что его представления о судостроении в раннем средневековье были ошибочны. Корабли в XII веке строились отличные, крепкие, со всем тщанием и старательством. Единственно, «Иолента» была порядком загажена, но владелец судна, он же капитан по имени Джон Фолстон, мало обращал внимания на такие мелочи.