Вестники времен. Дороги старушки Европы. Рождение апокрифа
Шрифт:
— Как я полагаю, сэр Роджер, барон Крэндон? Я жду объяснений. Вы наверняка знаете, кто я.
Всадник усмехнулся и осторожно вымолвил:
— Все объяснения будут представлены позже, сударь. Я лишь уполномочен канцлером Англии задержать человека, именующего себя Годфри, графом Клиффордом по обвинению в самозванстве и присвоении чужого титула. Титула, смею заметить, почти королевского…
— Просмотрите мои документы, — сказал Годфри, кивая в сторону стоявшего неподалёку Уисбрича. — Если вы не сможете узнать королевскую печать и подпись его величества короля, то это наверняка сумеет сделать господин де Лоншан.
Годфри вызывающе посмотрел на толстушку, восседавшую на лошади с царственным видом, и зло улыбнулся. Дама промолчала и отвела взгляд. Констебль в это время обратился к Уисбричу:
— Сэр, этот дворянин передавал вам какие-нибудь бумаги, скреплённые государственной печатью и подписью короля?
Уисбрич с наигранным изумлением поднял брови и решительно покачал головой:
— Нет, сэр! При нём не оказалось никаких документов, тем более столь важных.
Годфри медленно развернулся к таможеннику, некоторое время пожирал его взглядом, а после выдавил:
— Merde! [14] Немедленно верните рескрипты, негодяй!
— О чём вы? — глаза Уисбрича прямо-таки светились невинностью и чистотой. — Сударь, вы, наверное, ошибаетесь.
Стоявшие позади неудачливого архиепископа аквитанцы возмущённо зашумели, а де Морлен выступил вперёд и громко сказал:
— Мы все можем свидетельствовать, сударь, что находящийся здесь граф Клиффорд действительно является архиепископом Кентербери и всей Англии, а также королевским наместником. Все необходимые рескрипты короля и булла святого папы Климента должны находиться либо у графа, либо у людей, которые их насильно изъяли! Вы обвиняли нас в измене, констебль? Так вот, творимое вами сейчас и есть самая настоящая измена королю, а что хуже — святой Матери-Церкви и римскому престолу! Хотите заработать отлучение?
14
Merde! — Дерьмо! (франц.)
— Да-а? — подняла брови домиком дама, подъезжая поближе. — Очень интересно… Конечно, пойти против воли папы Климента или короля мы не смеем. И будь представлены надлежащие бумаги, констебль города и государственный канцлер приняли бы наместника и архиепископа с полагающимся этикетом. А пока мы склонны считать графа Клиффорда самозванцем, а вас всех, любезные — соучастниками измены и присвоения титула. Так что сейчас вы отправитесь в Дуврский замок, где и будете ждать возвращения его величества. Ричард, безусловно, разберётся во всём.
«Возвращение Ричарда! — охнул про себя Гунтер. — Крестовый поход кончится в 1192, потом Ричарда посадит в тюрьму Леопольд Австрийский, кажется, года на два… А если учитывать, что здесь ход истории уже начал отличаться от обычного, не исключено, что Ричарда вообще убьют. До скончания жизни прикажете сидеть в замке? Хотя этому Лоншану свидетели будут не нужны и нас, скорее всего, просто прирежут!»
— Кто это ещё вмешивается в дела мужчин? — сэр Мишель исподлобья посмотрел на разряженную толстуху и добавил погромче: — Эй, леди, моё имя — де Фармер! Извольте представиться!
Дама состроила такую рожу, будто целиком разжевала неспелый лимон, но всё-таки ответила
— Риченда де Лоншан, баронесса Крэндон.
— Это моя супруга, — встрял констебль. — Хватит болтать! До замка около полулиги и мы сочли, что вести дворян, пусть и изменников, пешком, будет непочтительно. Подведите лошадей! — последняя команда относилась к стражникам в красных туниках с тремя золотыми леопардами Плантагенетов вышитыми на груди.
И вот тут случилось несколько интересных вещей.
Англичане подвели к архиепископу и его дворянам с десяток осёдланных лошадей, Годфри уже собрался было вскочить в седло, как вдруг громыхнул автоматный выстрел. Стражник, вертевший в руках Гунтерово оружие, сделал большую глупость: решив заглянуть в срез ствола, он почти приставил дуло к глазу, одной рукой держась за ствол, а другой ухватившись за ручку автомата. Оставалось лишь гадать, почему палец англичанина соскочил на спусковой крючок…
Позже сэр Мишель оценивал зрелище, как чрезвычайно эффектное. Пуля ударила в глаз стражника, вышла из затылка и вдребезги разнесла заднюю часть черепа. Веер кровавых брызг разлетелся шагов на десять вокруг, окропив всех стоявших рядом, сам неосторожный англосакс повалился на деревянную мостовую причала, выронив автомат. Остальные с испуганными криками бросились в разные стороны, лошади от резкого звука начали биться и всхрапывать, а Гунтер, мигом понявший, что произошло, воспользовался замешательством стражи, рванулся к автомату и, схватив его, сделал несколько выстрелов в воздух, вызвав невероятное смятение.
Сцена была захватывающая. Риченда подняла дикий истошный визг, ещё больше напугав свою гнедую кобылу, отчего та взбрыкнула, едва не сбросив всадницу, и понесла. Вслед стремительно исчезающей в неизвестных далях Лоншановой сестрице и жене констебля отправились несколько телохранителей самого сэра Роджера, тоже не сумевшие справиться с обезумевшими животными. Лично констебль свалился с седла и с громким чавканьем плюхнулся в канаву, прокопанную между портовым настилом и сараем. Канава оказалась самой что ни на есть сточной.
— Спокойнее! — орал сэр Мишель, обращаясь к перепуганным аквитанцам и растерянно озиравшемуся архиепископу. — Господь послал свои молнии, чтобы покарать грешников!
Одновременно с этой пламенной, и, что характерно, понятной для жителя двенадцатого века речью норманн в прыжке настиг одного из стражников, оглушил ударом кулака в лицо, и, выхватив у него меч, дополнительно приложил рукоятью по шлему. Аквитанцы тоже успели захватить какое-никакое оружие и ловили напуганных лошадей. Германец продолжал наводить панику, периодически постреливая в воздух. Англичане либо разбегались, либо пытались слабо сопротивляться рыцарям Элеоноры.
— Рескрипты короля! — вдруг завопил архиепископ. — Бумаги у таможенника!
— Понял! — рявкнул сэр Мишель, и рванулся к пятившемуся от места событий Уисбричу, бледному и пребывавшему в полном замешательстве. — Стоять! Стоять, я сказал!
Уисбрич взялся за меч, однако слишком медленно вынимал его из ножен. Нормандец попросту ударил его лезвием клинка плашмя по уху, чем сразу сбил с ног и, добавив несколько пинков, одним движением разорвал на Уисбриче камзол. Все пергаменты, свёрнутые в трубки и перевязанные витым шнурком с королевскими печатями красного сургуча, оказались на месте.