Вестники времен. Трилогия
Шрифт:
— «Своеобразные» — ещё вежливо сказано, — не по-детски жёстко хмыкнула девочка. — Спасибо за честный ответ. Не знаешь, почему взрослые увиливают или отмалчиваются, если их о чём-то спрашивает ребёнок?
— Наверное, из опасения, что ребёнку будет трудновато правильно истолковать их слова, — предположил Франческо. — Или потому, что знают — ответь на один вопрос, за ним посыплется ещё десяток других, и вдобавок придётся растолковывать такие вещи, о которых сам отвечающий старается лишний раз не задумываться. Причём отвечать нужно по возможности правдиво, а, как ты сама догадываешься, правда не только частенько непривлекательна внешне, но и утомительна.
— Красиво сказано, — Бланка остановилась
— Если скажу, что выдумал сам, получится, что солгу, но если скажу, что прочитал — это тоже будет неправдой, — бодро отчеканил Франческо. Личико девочки приобрело настолько озадаченно-растерянное выражение, что ему пришлось спешно подыскивать иной оборот речи: — Скажем так: эта мысль есть объединённый плод моих раздумий над прочитанным. Можно двигаться дальше?
— Можно… — Бланка стала подниматься по крутым ступенькам медленнее, погрузившись в сосредоточенные размышления над услышанным. Воспользовавшись моментом, Франческо поспешно спросил:
— Монна Бьянка, о какой тайне упоминали эти ваши… голоса?
— Не знаю, — ответ последовал настолько стремительно, что только глупец не распознал бы откровенной лжи. Однако Франческо предпочёл довольствоваться услышанным. — Никто не знает. Рамону кажется, будто рано или поздно он сумеет завоевать доверие призраков и вынудит их проболтаться, но я думаю — он обманывает сам себя. Для голосов не имеет значения, с кем они разговаривают. Если у них есть разум, то в нём застряла одна-единственная мысль, и они повторяют её на все лады… Мы почти пришли.
Девочка изо всех силёнок навалилась на низкую, целиком обитую железными пластинами дверь, и вопросительно оглянулась на замешкавшегося Франческо. Общими усилиями им удалось отжать створку от косяка на расстояние, достаточное, чтобы по очереди проскользнуть наружу. Франческо шёл вторым, вежливо пропустив свою маленькую даму вперёд, и в очередной раз замер на месте, поражённый новыми чудесами замка. Ему хотелось дать себе слово больше не удивляться, однако он всерьёз подозревал, что ещё до заката успеет повидать больше, чем за все прожитые годы.
Они стояли на крохотной площадке, неизвестно как втиснутой строителями между закруглённой кладкой сторожевой башни и зубцами бастиона. Площадка насквозь продувалась ветром, превратившимся в подобие невидимой, но ощутимо тёплой, упругой стены, мягко отталкивающей человека назад. Ветер заунывно насвистывал, выдувая из камней протяжный, ноющий звук, похожий на отголосок звона порвавшейся струны.
— Красиво? — с видом щедрой хозяйки, показывающей гостю сокровища своего дома, осведомилась Бланка.
— Очень, — согласился Франческо, с опаской косясь вниз. Он всегда недолюбливал высоту, а под площадкой насчитывалось не меньше сотни футов обработанного камня, сменяющегося затем местными оранжево-жёлтыми скалами с гранями, острыми как лезвие ножа. Похоже, Бланка решила сделать ему небольшой подарок и привела на самое высокое место в замке, откуда открывался вид на всю округу.
Девочка с любопытством покосилась на своего собеседника, осталась довольна произведённым впечатлением, и, в один прыжок преодолев короткую деревянную лестницу, ведущую вниз, ловко подтянулась и пролезла между двух соседних крепостных зубцов. Франческо растерянно поглядел ей вслед, перед его мысленным взором полыхнула безумная картина, наверняка порождённая шёпотом призрачных голосов: Бланка невозмутимо говорит «Смотри, я умею летать» и сигает вниз, на миг обернувшись небывалой чёрной птицей с переломанными крыльями…
— Ты куда? — в панике выкрикнул он. Девочка недоумённо оглянулась:
— Я
Стараясь не отрывать рук от тёплой поверхности камня и не смотреть вниз, Франческо добрался до своей провожатой. После короткой борьбы с собственным воображением, услужливо нарисовавшим ему картину человека, карабкающегося, как паук, по неприступной скале, и взбунтовавшимся желудком, ничуть не испытывавшим желания висеть над пропастью, он неуклюже взобрался на стену. Здесь он почувствовал себя увереннее — с двух сторон его защищали от падения сложенные из толстых плит зубцы, а впереди расположилась Бланка. Он даже рискнул бросить короткий взгляд через её плечо, увидев раскинувшуюся внизу просторную долину с её полями и виноградниками, блестящие ленты рек и россыпь крыш выросшего под защитой замка городка Куизы, через который они проезжали днём. Отсюда, сверху, становилось заметно, что замок, город и разбежавшиеся вокруг деревушки лежат на плоской возвышенности, ограниченной руслами бегущих с окрестных склонов рек и замыкающейся сверкающим великолепием белоголовой горы.
— Бланшфор, — произнесла Бланка, указывая на скалистый пик и соседствующие с ним тёмные холмы. — Рядом — Рокко-Негро. Бланшфор у нас зовут «Белой королевой на чёрном троне». К полуночи от неё начинается полоса лесов, и тянется большой песчаный откос, над ним ещё поблёскивает. Это крепость Фортэн, владение семьи мадам Идуанны. Большой посёлок левее и выше замка — рудники. Там добывают свинец, медь и немножко золота. Я всегда думала, что золото лежит под землёй в виде таких… — она сделала неопределённый жест рукой, — вроде как больших кусочков или лепёшек, а оказалось — оно похоже на крупинки, которые нипочём не заметишь. Надо собрать много земли, промыть её, тогда, может быть, отыщешь парочку… Гора на полдень от нас называется Безье. Рядом с ней стоит городок Безье, единственная тамошняя достопримечательность — командорство ордена Храма. Непонятные люди: никуда не ездят, никого к себе не пускают, зато твои сородичи наведываются к ним почти что каждый день.
— Торговые дела, наверное, — уверенно заявил Франческо, знавший, что большинство итальянских торговых домов, особенно генуэзских и венецианских, имеют самое прямое и непосредственное отношение к золоту и закладным письмам рыцарей-храмовников. — А это что за развалины? — он ткнул в непонятное скопление огромных валунов, явно носивших следы прикосновения человеческой руки и находившееся примерно на полпути от Ренна до Безье.
— Кустасса, — с некоторым затруднением выговорила девочка. — Ещё одна древняя крепость, только не римская, а вестготская.