Вестники времен. Трилогия
Шрифт:
— Быстрее, быстрее! — кричал Годфри. — Мишель, сюда! Бумаги взял?
Рыцарь запихнул бесценные рескрипты за пазуху, подбежал к архиепископу и принял из его рук поводья свободной лошади. Спустя секунду он уже сидел в седле, выискивая взглядом оруженосца. Гунтер стоял всего в двух шагах, мучительно думая о том, что вот-вот должны кончится патроны, а бежать на галеру за новой обоймой никак нельзя.
— Давай же! Лови лошадь, болван! — рычал сэр Мишель. Гунтеру просто повезло — рядом с ним неожиданно оказался конь констебля. Последний уже выбрался из канавы и потихоньку обтекал возле стены корабельного сарая, взирая на мир с удивлением новорождённого. Конь, слава
— К городу! — скомандовал Годфри, давая шпоры своему скакуну. — Давайте все за мной!
Кавалькада из семи всадников бешеным галопом направилась по идущей вокруг Дуврского холма укатанной дороге. Гунтера, едва удерживающегося в седле, почему-то мучила одна мысль — разве можно бросать раненых? Монфор, лорд Вустер и ещё один гиеньский рыцарь остались на пристани…
Со времён гражданской войны между императрицей Матильдой и королём Стефаном вокруг монастыря святого Мартина, тогда бывшего одной из крепостей Матильды, не происходило столько малоприятных событий.
Почти на закате, незадолго до вечернего колокола, во двор монастыря ворвались несколько всадников, по виду — дворян. Один из них, сказав прочим встать у открытых ворот монастыря да смотреть за дорогой, взял с собой ещё двоих и незамедлительно прошёл в церковь, где только что отслужили вечерю…
Годфри недаром избрал монастырь святого Мартина своим временным убежищем. Эта знаменитая бенедиктинская обитель была известна по всей Англии, в Уэльсе, Шотландии и Ирландии, так как в серебряной раке возле алтаря монастырской церкви хранилась часть мощей самого Мартина Турского, святого целителя. Сотни паломников ежегодно приходили в монастырь, расположенный в лесах совсем рядом с Дувром, чтобы поклониться святому и просить его об избавлении от самых разнообразных немочей. Обитель пользовалась покровительством епископата, благо приносила огромный доход. Даже короли и герцоги, стоило им занедужить, приезжали сюда.
Годфри рассчитывал именно на известность монастыря. А, кроме того, любой человек, пришедший под защиту церкви, становился неподсуден светским властям и в течении сорока дней никто, кроме папы Римского или архиепископа Кентерберийского, не мог изгнать попросившего убежища. Всё очарование ситуации состояло в том, что сейчас самому архиепископу приходилось требовать защиты у святой Матери-Церкви, а папа Римский находился далеко, в Марселе, вдохновляя крестоносное воинство и христианских королей…
Когда Риченда, выкупавшийся в нечистотах констебль и гвардейский капитан расположенной в Дувре сотни очухались от случившегося в порту и поняли, что «самозванец» скрылся при самых странных обстоятельствах, немедленно был начат розыск. Естественно, что беглец и сопровождавшие его дворяне были обнаружены довольно быстро — городская стража не замечала, чтобы в ворота Дувра въезжал хоть кто-нибудь, похожий на описание преступников, заставы на дороге к Лондону отрицали, что видели таких людей. Властям оставалось лишь проследить возможный путь бегства. Разъезд стражи обнаружил аквитанцев у ворот монастыря, но действий никаких не предпринял — десятник, командовавший разъездом, немедленно послал человека в Дувр, доложить Риченде и констеблю, а сам приказал своим лишь наблюдать за воротами.
Гунтер и сэр Мишель едва сдерживали улыбку, увидев физиономию отца Теодериха, настоятеля аббатства после того, как он раскрыл бумаги Годфри и прочитал папскую буллу о назначении графа Клиффорда архиепископом Кентерберийским. На некоторое время аббат потерял дар речи, после же
— Не время, не время, — архиепископ отстранил ладонь и заложил руки за спину. — У нас есть трудности, брат…
Последовал короткий рассказ о захвате судна таможенной службой Дувра и приказах Уильяма Лоншана относительно нового наместника. Сказать, что отец Теодерих был возмущён — значит не сказать ничего.
— Ваше святейшество! — взбудораженно говорил аббат. — Если вы позволите, я немедленно начну процедуру интердикта! Какая наглость — покуситься на духовного владыку королевства! Сегодня же нечестивый святотатец будет исторгнут из лона церкви и предан проклятию! Разрешите, ваше святейшество!
— Я лучше сам. И не сейчас, — улыбнулся Годфри. — Пока мне следует надеяться лишь на защиту стен храма и церкви. Мои спутники в ближайшее время отправятся в Лондон, к принцу Джону, который обязан встать на защиту закона и представителя короля. Сами понимаете, отец Теодерих, у Джона в руках армия, а Лоншану подчиняются некоторые гвардейские части. Вы не боитесь, что канцлер использует против обители солдат? Дадите ли убежище?
Аббат аж задохнулся, оскорбившись словами Годфри. Разве можно было столь плохо подумать о находящемся в его ведении монастыре?
— Милорд, — пожилой священник сложил руки на груди. — Милорд, конечно, оставайтесь! Я надеюсь, принц сделает всё, чтобы обуздать негодяя канцлера! А насчёт вашего предположения о возможном захвате монастыря скажу так — память святого Томаса Бекета пока жива и никто не посмеет войти с оружием в церковь, где укрылся один из старших её сыновей!
Годфри, мельком глянув на сэра Мишеля и его оруженосца — не обидятся ли? — взял аббата Теодериха под руку и отвёл в сторону, за алтарь. Надо полагать, у духовных особ нашлось друг для друга несколько слов, которые требовалось сказать без свидетелей.
Некоторое время сэр Мишель молчал, хмуро поглядывая в сторону, куда ушли архиепископ и отец настоятель, а потом тронул Гунтера за плечо:
— Навёл ты шороху в порту… Спасибо, конечно. Всё удивляюсь — почему Годфри посейчас молчит и не спрашивает про твоё оружие.
Спохватившись, Гунтер взялся за автомат, висевший на ремне, отсоединил магазин и проверил, сколько осталось патронов. Из ста зарядов было израсходовано около шестидесяти. Для прорыва к Лондону наверняка хватит…
В тишине храма послышались быстрые шаги, и к алтарю подошёл де Морлен. Вид у аквитанца был озабоченный и суровый.
— Где его святейшество? — Морлен смотрел то на Гунтера, то на нормандца, и сказать, что взгляд у него был дружелюбный, было никак нельзя. Видимо, решил Гунтер, посланник Элеоноры счёл оруженосца сэра Мишеля колдуном или чем похуже.
— Архиепископ должен вскорости выйти, — сказал рыцарь. — А что случилось?
— Гвардия у ворот монастыря, — ответил Морлен. — Требуют отца аббата или приора. Констебль знает, что мы здесь.
— Господа!..
Все трое обернулись — у бокового придела алтаря стоял Годфри. Вот сейчас он действительно походил на архиепископа. В церквях и монастырях, а особо в столь знаменитых, как обитель святого Мартина, всегда хранились облачения для высоких гостей духовного звания. Кто знает, вдруг какой-нибудь епископ, кардинал или даже сам верховный понтифик — святой папа вздумают навестить монастырь и отслужить в храме обители мессу? Вот и для Годфри нашлась роскошная, шитая золотом красная сутана, высокая епископская митра и посох понтифика. Ясно, что сутана была надета поверх мирской одежды — переодеваться всерьёз просто не оставалось времени.