Ветер и крылья. Старые дороги
Шрифт:
Воспитывай отец свою дочку как благовоспитанную дану, она бы растерялась. А так…
– Зачем? Зачем я вам?
– А что не так, мальчик? В лошадях ты разбираешься, сразу видно, да и не только в них. В кочевье пригодишься… и дану твоему козью морду сделаем. Ты ж незаконный? Вот подумай, что тебя ждет, – вступил второй, тот, который был без ножа. – Всю жизнь в прислугах, на побегушках, своего – только что хозяин дозволит. А у нас свобода, вольный ветер, все дороги перед тобой, песня льется…
Если
– Ай-й-й-й-й!
Раненым зверем взвыл третий ром, который держал девочку. Потому что обута она была хоть и в сапоги, но далеко не дамские, мягкие и легонькие.
Она же изображала мальчика? Вот и одевалась соответственно!
Дублет, рубашка, штаны, а на ногах грубые башмаки. Одним из которых она и проехалась душевно по ноге расслабившегося похитителя. Она же почувствовала, когда у него хватка стала чуточку полегче, – и ударила.
Жестко, коварно, по стопе, ломая тонкие косточки…
И вырвалась.
Ненадолго.
Аккурат до рома с ножом, который не успел отвести его в сторону. И Риен налетела на него рукой.
Порез на предплечье получился не опасным, но впечатляющим – длинным, корявым, кровь так и хлынула. Риен испугалась по-настоящему и отшатнулась.
Кровь, боль… и, конечно, крик. Руку девочка отдернула так, что разлетелись алые капли, попали на стены, на землю, на ромов…
– Ай!
Что случилось дальше, не поняла ни сама Риен, ни ромы. Но ровно через секунду кричали уже все.
Да как!
Дану Марку и искать никого не пришлось, на истерический крик дочери он помчался бы через любую бурю. И услышал бы, и узнал…
Только вот когда он влетел в переулок, ни спасать было некого, ни помогать…
Его дочь оседала по стеночке, с ужасом глядя на трех людей, которые корчились рядом. Корчились, хрипели… кричать они уже не могли. Вообще…
Даже стонать…
Их словно что-то пожирало изнутри, расползались по коже громадные кровоточащие язвы, лица были уже неузнаваемы…
– Риен!
Дан Марк подхватил дочь и вынес из переулка.
– Цела?
– П-пап-па…
Адриенна протянула отцу раненую руку. Слезы у девочки катились градом…
– Потерпи, малышка! – Дан Марк мигом понял, что рана хоть и кровит, но для жизни не опасна. – Сейчас, секунду… что это за типы?
Он остановился у трактира, и один из слуг тут же протянул ему клок от рубахи. Им дан и перетянул руку дочери, останавливая кровь.
– Н-не знаю, – заикалась Риен. – Ром-мы…
– Ромы? Кто этих тварей только пустил сюда!
Впрочем, гневался дан Марк впустую, отлично понимая, что пустили. И пускать будут. Это на свои земли он им дорогу навсегда закроет, а на чужие – как хозяева решат.
– П-папа… кровь…
– Ничего, детка. Мы сейчас к лекарю. Это рана не опасная, ты коленки серьезнее расшибала.
– П-правда?
– Да.
– Там столько крови было… и они кричали, и язвы эти…
– Они такие с самого начала были?
Дан Марк нахмурился, вспоминая. Тогда-то понятно, он родного ребенка спасал, ему не до ромов было, а вот сейчас… кто его знает, откуда и какую заразу принесли эти твари?
А если Адриенна…
– Детка?
– Н-нет. Они сначала нормальные были, а потом с ними вот это стало…
Дан Марк нахмурился еще сильнее. Задумался.
– Адриенна, это произошло после того, как тебя ранили?
Девочка, уютно пригревшаяся и успокоившаяся на руках у отца, кивнула:
– Да.
Она уже не боялась. Папа рядом, папа пришел, попробуйте теперь ее тронуть! На руках-то у отца!
Смешно!
– Они на тебя напали, а потом…
– Нет. Я вырывалась, а у одного был нож. И я налетела рукой…
– Ага. И полилась кровь.
– Да, папа.
– Молчи об этом, Риен. Молчи…
И столько серьезности было в голосе отца, что девочка испугалась. Уже не раны, а чего-то… жутковатого, необъяснимого.
– П-папа?
– Слово даю, детка, я тебе все расскажу. Только чуть позднее.
– Х-хорошо…
– А вот и лекарь. Молчи, Риен.
Сначала Адриенна боялась, что и с лекарем, который перевязывал и бинтовал ее руку, начнется что-то подобное.
Но седой старик смывал кровь с ее руки, накладывал швы, ворчал, что руку распахали – шрам на всю жизнь останется… и ничего с ним опасного не происходило.
Адриенна успокоилась.
А потом как-то и сгладилось, и забылось…
А что дан Марк напился в лоскуты в ту же ночь… бывает.
И что он повторял что-то про ворон и их отродье…
Спьяну, наверное. Чего уж там – спьяну и не то придумаешь.
Примерно в это же время, в столице
– Отец, я не хочу.
– Я понимаю. И поверь мне, я тоже этого не хочу. Но боюсь, что другого выхода у нас нет.
– Бред какой-то… в наше просвещенное время – колдовство, проклятие…
– Ты понимаешь, что об этом надо молчать?
– Да.
– Никому. Даже твоей великой любви.
– Отец, я…
– Не забывай, она достаточно суеверна. Начнет еще тебя бояться или кому проболтается, слухи пойдут… И вообще, есть вещи, которые женскому уму просто недоступны.
Сын кивнул.
С такой трактовкой он был согласен. Действительно, женщины – существа непредсказуемые. Мало ли что им в голову придет, так надо сразу же и делать… или не делать… сложно с ними! И без них плохо, но и с ними не лучше иногда.