Ветер и сталь
Шрифт:
— Все нормально? — быстро спросил Фишер.
— Порядок, босс, — довольно осклабился Борман. — Идемте.
Мы быстро миновали темный старый сад и вошли в большой, сложенный из серого булыжника дом времен начала бума. Борман провел нас в комнату на втором этаже и включил свет.
На роскошном ковре валялся коротко стриженный молодой мужчина с мягкими чертами лица типичного примерного сыночка. Лицо его было в синяках и кровоподтеках, дешевая одежда в стиле «мальчишечка» — широченные брюки, цветастый свитер и короткий приталенный пиджак — изодрана. По рукам и ногам он был довольно профессионально опутан прочной клейкой лентой.
— Развяжите этого красавца, — скомандовал Фишер, бросая на туалетный столик фуражку и стягивая с рук перчатки. — Зачем вы его так избили?
— Так получилось, — пожал плечами Борман, — орал громко.
— У тебя всегда так получается… рассказывай.
— Этот Тим — довольно известный тип, живет на содержании у своих любовников… м-мм, да. Одно время он жил с Лафроком.
— Короче, — оборвал его Фишер.
— В тот день его видели в порту, возле центрального блока гражданской дальней связи… где-то за полчаса до разговора. Когда я об этом услышал, то сразу насторожился. Решил проверить. Сперва никто из служащих ничего путного сказать не мог — там, само собой, миллионы людей проходят… ну а потом его вдруг совершенно точно вспомнила одна дама из бюро кредитов. Он требовал связь с Метрополией в кредит и при этом ей нахамил.
Фишер кивнул.
— Ладно… пойдем самой простой дорогой. Усадите его в кресло и держите. Крепко держите.
— О Боже, — полным слез голосом произнес Тим, — что вы со мной хотите делать, офицер?
Фишер молча раскрыл свой чемоданчик и достал из него сверкающий пистолет-инъектор. Зарядил в него какую-то ампулу и подошел к пленнику.
— Держите ему голову.
Двое амбалов прижали брыкающегося Тима к креслу.
— Голову, олухи, держите! Вот так…
Инъектор прижался к шее. Клацнул. Фишер вынул пустую ампулу и уложил аппарат обратно в чемоданчик.
— О, — вдруг медово пропел Тим, глядя на меня, — а ты мне нравишься. Ты милый парень, верно? Хочешь меня? Я буду нежным, как маленький мальчик…
— Чего это он? — удивился Борман.
Я испытал дикое желание врезать Тиму ботфортом в пах.
— Дайте свет, — приказал Фишер. — Свет ему в глаза.
Кто-то принес яркую лампу. Фишер встал перед креслом, пощупал пульс допрашиваемого, потом медленно, с расстановкой спросил:
— Ты знаешь милорда Майкрофта Фаржа?
— А-аа, дядю Майка?.. Конечно. Я был тогда еще мальчиком, нежным мальчиком… я в него страшно влюбился… я так плакал тогда… а он меня не хотел любить… а потом я ночью пришел к нему… а он был с бабой… с противной бабой… а потом она ушла… и я его соблазнил… и он меня любил… и любил еще несколько раз… и делал мне подарки… такие дорогие подарки… а потом… он… уехал…
— О чем ты с ним говорил по телефону?
— А… это Матье мне сказал… он чем-то недоволен… он сказал, что у меня будут неприятности… я его боюсь…
— Что тебе приказал Матье?
— Он… он сказал, я должен поговорить с дядей Майком… чтобы дядя Майк никому ничего… не говорил… а иначе я дам интервью газетчикам… расскажу… как я его любил… и он меня любил…
— Что именно никому не должен был говорить дядя Майк?
— О… что шкип Олаф и прокурор Лемберг встречались здесь с Эгоном… обо всем этом… а он… он сказал, что не понимает, о чем я… ему говорю… сказал… не знает никакого Олафа… а я тоже не знаю… а я сказал, что если он не знает, то я иду к этим… к газетчикам… я все расскажу, мне… мне так Матье сказал…
— Кто такой шкипер Олаф?
— Это Матье… он так и сказал: шкип Олаф, с Эгоном и Лембергом… я их не знаю…
— Когда это было?
— Я… не знаю… так сказал Матье…
Фишер выпрямился и вытер вспотевший лоб.
— Все, больше мы от этого придурка ничего не добьемся. Труп упрячьте с концами — ну да вы сами знаете… Милорд! Мне нужно видеть всех — милорда Харриса, Беркова, всю нашу команду. Не на вилле, разумеется.
Мы быстро покинули дом и сели в коптер, который тотчас оторвался от земли.
— Что-то многовато сюрпризов, — пожаловался Фишер, — подумать только: милорд Майкрофт, соблазненный мальчишкой! Дурдом какой-то. Я, конечно, сто раз такое видел, но тем не менее… никогда бы не подумал. Но вот кто этот Олаф? И что это они могли придумать в компании с Лембергом, Миллером и этим Лафро-ком?
— Лемберг — это тот самый Элиас Лемберг, помощник по прессе в Генпрокуратуре Метрополии? — спросил я.
— Да, — кивнул Фишер, — и меня это не удивляет. За ним водились кое-какие грешки, и мы его держали на мушке… но вот эту историю, видишь, прохлопали. Но о каком же Олафе речь? И какого ж черта милорд Майкрофт… суть-то по-прежнему ни хрена не понятна! Ну молчал бы, коли дело плохо. Что-то здесь не так. Что-то не так, джентльмены.
Вернувшись наконец в номер, я заказал бисквиты и вино, а в ожидании заказа вытащил кофр, достал свой «нокк», проверил прицел и загнал в гнездо тяжелый сдвоенный магазин на триста выстрелов. Вошедший с подносом официант, увидев меня — голого по пояс и с массивным оружием в руках, — слегка побледнел.
— Все в порядке, — успокоил я его, — решил вот проверить.
Попивая отличное старое вино, я снова и снова прокручивал в голове складывающуюся картинку. Если один из высших чиновников Генпрокуратуры водит дружбу с местными чинами… и с каким-то коммерческим шкипером… пиратский клан они учудить, что ли, собираются? Некисло. Но неправдоподобно. Нет, здесь игра покруче будет, не те здесь ставки. О чем же прознали Фаржи? Впрочем, конечно, все это вопрос времени. В Метрополии сейчас возьмут за жабры этого Лемберга, а мы возьмем Миллера… и можно писать отчет о проделанной работе, а также присылать сюда ораву дознавателей с целью ликвидации полицейской кормушки. Фишер запишет себе в актив еще одно громкое дело, копы всей Галактики начнут пугать его именем своих детишек, а я… а я навещу Натали. То есть, тьфу, Ольгу. Даже если она сдерет с меня за визит по элитарным расценкам. Думаю, что, если мы наведем здесь порядок, милорд Харрис не забудет нас своей милостью.
Я глянул на часы. Пора. Рубашка, галстук, китель, «сбруя». Ха, цивильное так и не пригодилось. Не страшно. Хорошо, что, похоже, не пригодится и боевое.
Я прошел по коридору, спустился на пол-этажа вниз по боковой лестнице и свернул направо, где располагался пол ароидный «фонарь» крохотного бара. Сейчас, конечно, его выпуклая наружная стена была угольно-черной. В помещении горел мягкий свет, за стойкой хозяйничала мисс Минарди, так как все служащие остались снаружи. Фишер, как ни странно, уже присутствовал — он сидел перед стойкой на высоком табурете и меланхолично тянул виски. Рядом с ним стоял Берков. Борман, Гречко и Касьян сидели за одним из столиков. Ждали, вероятно, милорда Харриса.
— Ага, — ухмыльнулся Борман, узрев мою скромную особу, — вот и он. Что это вы так понравились мастеру Тиму, а, дорогой кавалер?
— Дружище Борман, — любезно улыбнулся я. — Вам когда-нибудь пробивали голову?
— Ну-ну, — отшатнулся он. — Я ж шучу, ты что, юмора не понимаешь?
— Так он, вероятно, тоже пошутил, как ты считаешь?
— Да ну его, — заржал Гречко, — а то точно бубен разнесет, знаю я его… Таких, как ты, Бор, он на завтрак ест.
— Что вы к парню пристали? — оторвался от стакана Фишер. — Подумаешь, делов куча — ну приглянулся он покойнику. Вы б зато видели, какие дамочки его лобзали — вам, шпане, такие и не снились.