Ветер, кровь и серебро
Шрифт:
Хельмут сидел на небольшой заправленной кровати, приложив ладонь к лицу, а Хельга стояла у окна, опершись о подоконник, скрестив руки на груди и всё так же посмеиваясь. Кристина не видела её достаточно давно, но, как ей показалось, баронесса Штольц мало изменилась за время, прошедшее с их последней встречи. У неё были голубые глаза, очень похожие на глаза Хельмута, чуть вьющиеся рыжие волосы до талии и множество веснушек на щеках, которые невозможно было скрыть даже пудрой. Хельга была на год старше Кристины и не намного выше; треугольный вырез на фиолетовом платье, расшитом золотистыми узорами, эффектно подчёркивал её довольно-таки
Кристина тоже совершенно не понимала, зачем баронесса Штольц приехала в Эори вместе с армией своего брата. Она должна была осознавать, насколько это опасно — война могла начаться в любой день, в любой момент… А у неё не будет никакой возможности защитить себя: естественно, Хельга, как и большинство женщин, сражаться не училась. Она что, хочет заболтать врага до смерти?
Баронесса Штольц улыбнулась Кристине и присела в реверансе, та в ответ сдержанно кивнула.
— Миледи, добрый вечер, — улыбнулась Хельга. — Простите, но не могли бы вы сказать моему брату, что я вольна распоряжаться своим временем так, как хочу? А то он совсем меня не слушает…
— Господи, да делай, что хочешь! Я, в конце концов, не имею права тебе ничего запрещать! — в сердцах воскликнул Хельмут и бросился прочь из комнаты. Кристина не успела его остановить, не успела ни слова ему сказать — дверь громко захлопнулась, и они с баронессой Хельгой остались наедине.
— Я признательна, что вы приехали и доставили к нам армию, ваша светлость, — холодно сказала леди Коллинз-Штейнберг. — Дорога, я думаю, была непростой?
— Да, возникли трудности с переправой через Энгербах, — отозвалась Хельга. — Главный мост оказался сломан, пришлось ехать к Вайзеру в поисках другого… Зато теперь в вашем распоряжении тысяча человек: мечников, копейщиков и лучников… Ну и я, разумеется, тоже. — И она будто оскалилась, отчего Кристину передёрнуло.
— Хельмут прав, вам лучше вернуться домой, — сказала она твёрдо. — Бой в открытом поле врагу нам дать наверняка не удастся, он пойдёт на замок штурмом и, возможно, возьмёт в нас осаду. В Бьёльне сейчас куда безопаснее.
— Миледи, не переживайте. — Оторвавшись от подоконника, Хельга подошла к ней и осторожно коснулась её руки. Тогда Кристина заметила на её шее небольшой серебряный кулон в форме кинжала — оберег, который она подарила Хельге при первой встрече. На клинке этого кинжальчика была выгравирована руна защиты. — Я, может, и не столь сильна, как вы, но… — продолжила баронесса Штольц. — Поймите, я просто хочу быть рядом с братом. И рядом с вами.
Её многозначительная улыбка сбила Кристину с толку, и она даже не попыталась вырвать руку. Однако Хельга отчего-то отстранилась сама, приблизилась к столику в углу, и лишь тогда Кристина обнаружила на нём небольшую зелёную бутылку и два бокала. И второй бокал был явно не для Хельмута — его ли сестре не знать, что он не пьёт от слова совсем? Кристина вздохнула — видимо, баронесса Штольц ждала её.
— Пожалуйста, выпейте со мной, — улыбнулась она. — Я знаю, вы тоже любите сухое вино.
В данный момент Кристина с большим удовольствием выпила бы флакон настойки пустырника.
— Нет, спасибо.
Она попыталась улыбнуться в ответ,
Она хотела развернуться и уйти, но прозвучавшие следом слова Хельги буквально прибили её к полу:
— Чем быстрее вы смиритесь, миледи, тем быстрее начнёте жить дальше.
Она даже перестала улыбаться и скорбно вздохнула для приличия, но от этих слов так и веяло неискренностью. Или Кристина просто была слишком предвзята к ней.
Не особо понимая, о чём говорит Хельга, она медленно подняла голову и спросила тихим и охрипшим голосом:
— С чем смирюсь?
— С тем, что ваш муж умер, что он больше не вернётся и вам его не вернуть, — спокойно ответила Хельга.
Кристина пошатнулась — слава Богу, рядом оказалась кровать, на которую она тут же медленно осела. Голова закружилась, и странная, незнакомая, чужеродная боль сдавила грудь — это была не боль горя, что мучила её последнюю седмицу, а какая-то другая, особая, ни с чем не сравнимая.
Потом Кристина поняла, что это была ядовитая смесь злости, гнева, отчаяния, бессилия, возмущения и недоумения.
Но это было потом, а сейчас она просто сидела в оцепенении и смотрела куда-то вперёд, в пустоту — не на Хельгу и её оберег, не на стол и вино, не на шкаф и не на стену с окном, а туда, где не было совершенно ничего, лишь тоска и чернота.
Хельга присела рядом с ней и непонятно зачем приобняла за плечи.
— Поверьте мне, я знаю, — сказала она. — Со мной так и было.
— У вас был муж?
— Не муж, а… — Хельга задумалась. — Мы успели лишь обручиться. Мне едва исполнилось шестнадцать, когда он погиб на Фарелловской войне.
— Хельмут не рассказывал… — усмехнулась Кристина. Она сама не знала, где взяла силы на эту усмешку.
— Он не очень любит распространяться обо мне.
И тут Кристина внезапно поняла, что вся эта беспечность, всё это легкомыслие, всё это веселье — лишь напускное, лишь попытка скрыть острую боль, которую Хельга хранила в сердце долгие годы. Конечно, нельзя же вечно плакать и ходить как в воду опущенная. Нужно жить дальше, во что бы то ни стало. И она пыталась жить. Она пыталась казаться спокойной, радостной и беззаботной, она шутила и смеялась, она хотела подружиться со всеми, кого встречала… Но в глубине души она безмерно страдала, и ничего с этим страданием сделать было нельзя.
И Кристина уже была готова простить Хельге всё: неудобства, навязчивость, необдуманные слова и мнимую неискренность — наверное, ей действительно просто показалось, что те слова были неискренними.
Но…
— Вам стоит забыться, — сказала баронесса Штольц. — Отвлечься. Вино хорошо помогает, знаете…
Кристине ли было не знать.
— Я не хочу вина, спасибо, — вновь отказала она.
— Ну что ж… Просто поймите: однажды вы проснётесь и осознаете, что вам, в общем-то, всё равно. Что жизнь продолжается и без него, и вы должны, вы обязаны стать частью этой жизни. Иначе быть не может.