Ветер моих фантазий. Книга 2
Шрифт:
– Ну, теперь-то ты сильнее стал, – отец мой ободряюще сжал его плечо. – Сашка нам все уши прожужжала, рассказывая, как ты заступился за неё и Леру. То есть, я сказать хотел…
– Я понимать, – кивнул кореец серьёзно. – Я был слабый. Но я стал сильный. Это вы хотеть сказать.
– Всяко бывает, – отец вздохнул. – Путь к силе бывает долгим и сложным.
– Я знаю, – усмехнулся парень.
Говорили они, кстати, тихо. Видимо, чтобы спящих не беспокоить. Хотя от моего вопля те могли уже проснуться. Эх, даже не поинтересовались, что со мной, гады!
Мой родитель поднялся. Похлопал нежданного гостя по плечу:
– Ладно, оставайся у нас. Поздно уже идти.
– А… этооо… – Ки Ра смутился.
– Ваше дело, – мой папаша многозначительно
Хотя из спальни родителей как будто возмущённый шёпот доносился.
– Прости, – виновато сказал Ки Ра, – я не вовремя приходить.
Налила ему горячего чаю. Полезла в холодильник.
– Не надо, – вдруг сказал он. – Я не голодный.
– Зато я слона хочу сожрать!
– Тебя обвинят в браконьерства.
Он сказал это так серьёзно, что невольно обернулась к нему. Да, не понял моего юмора. Хотя от колбасы, которую я нарезала на доске, всё же кольцо цапнул чуть погодя.
Доев бутерброд и снова чашки наши наполнив – на этот раз, к счастью, без несчастных случаев обошлось, грустно спросила:
– Что-то случилось у тебя?
– Случилось, – он вздохнул. – Не спрашивай меня.
– Договорились, – кивнула.
Перекусив – он ел немного – выпила ещё полчашки. Он от добавки отказался. И первой в комнату пошлёпала босыми ногами. Тапки забыла в комнате, ещё когда он пришёл, у стола. Не знала, что тут говорить. Первый раз ко мне так приходил кто-то из парней. Да ещё и чтоб остаться. Хотя он уже был у меня второй раз. Ну, тогда-то ладно. Считай, два инвалида в комнате. Тогда спокойно на кровати как-то уместились. Но сегодня… сегодня всё было как-то странно.
Потому я не в кровать пошла, а к ноуту. И даже сделала вид, будто печатаю.
«Последний влюблённый» – отрывок 14
Когда роботы и люди разошлись, дети и отец Сандиаса ещё остались. Останки кианинов раскуроченных роботы главы Совета собрали и унесли почти сразу. Это с проверкой Кристанрана возились, со срочной операцией, с инъекцией исцеляющих имплантатов.
Глава Совета лично извинился перед аини и хианриа. Он, впрочем, притворился, будто извиняется перед сыном и племянником Хритара и Каньян. Хотя умный мужчина сразу понял, увидев останки хианриа его сына, что обычный человек так искалечить трёх боевых кианинов и одного кианина-спутника не сумел бы. Ну да после, если микрокамеры с глаз искалеченных кианинов и иных, скрытых от всеобще известного, мест отремонтируют, вот тогда он всё-всё увидит.
Мальчишки остались одни. И тяжело дышащий, недавно пришедший в себя Кристанран. И взволнованный Кри Та Ран. От цепкого взора их врага не укрылось, что хианриа выглядит убедительно взволнованным. По-настоящему. Но, впрочем, любознательный Сандиас знал, что Китрит 66-1 и положено быть чрезвычайно убедительными.
В конце-то концов, Китрит 66-1 имели в основе своей настоящие человеческие души. Хотя и собранные с умерших людей, преимущественно, редких нежеланных детей, чьи родители решились радикально от них избавиться, совсем не вкладываясь в воспитание. Да с душ выкидышей, которые успели подхватить. Да, Сандиас кое-что из секретной информация от отца добыл, хотя и не сам заставил своего хианриа-спутника, а, тайно запершись от него в чужом общественном туалете, взломал кой-какие секретные хранилища информации. Чтобы сами его кианины отцу о чрезмерном интересе аини к этой теме не донесли. Сам-то Сандиас рос весьма смышленым мальцом. Если бы ещё и использовал свой недюжий ум и обширные знания на благо людей! Но нет, мальчишку интересовал только он сам, его личная выгода и интересы.
Он знал, что души казнённых преступников использовать для Китрит 66-1 вначале как раз и пытались. Но, впрочем, редко кого требовалось совсем уничтожить. Да и боль, и злость тех людей часто пропечатывались в их душах. Кианины, сделанные из осуждённых, часто бунтовали. И вскоре их почти прекратили использовать, после того, как один из них стал лидером восстания яйцеголовых из трипаторской цивилизации, где нищие вздумали свергнуть элиту.
Души тяжелобольных – иногда такое, увы, случалось, особенно, после контактов с малоизвестными разумными и неразумными цивилизациями, у которых самих была слабо развита медицина – словом, души тяжелобольных были какими-то вялыми, будто в них отпечаталось уже состояние тоски или угнетённого принятия неизбежного или даже ближнего конца.
Души нескольких учёных из приророждённых и полуискусственных, решившихся отдать самую суть себя на эксперименты во благо науки и прогресса человеческого, почти все рассыпались, едва обращённые в артэа. А уцелевшие были слишком слабы.
И потому чей-то расчётливый ум вдруг вспомнил о новорожденных детях или тех, кто ещё прибывает в материнской утробе. Или в искусственной матке. Вспомнил кто-то из учёных, что в телах младенцев итак есть стволовые клетки, которые и помогают плодам и маленьким детям быстро расти. И, если в телах младенцев есть стволовые клетки, то, может, и у юных душ запас сил может быть большой?
Сколько там был жутких экспериментов – этого Сандиас не открыл. Да и побоялся копать так глубоко. Но выяснил, что души полуискусственных были слабее, чем приророждённых. Как странно! Слабое тело, рождённое природой, было носителем самой сильной и яркой души! Особенно, сильными души были у рождённых естественным путём. Самые яркие и стойкие души, наиболее часто выдерживающие цепь деформации и кристаллизации внутрь артэа, были у новорожденных или ещё пребывающих в материнской утробе.
Но новорожденных родители берегли. Кого-то из учёных застрелили за одну попытку выпросить или выкупить чьего-то только что родившегося сына, чьи молодые родители ещё до родов выли, что им его не надо. Жестоко убили учёного, размазав так, что собрать его роботы не смогли. Точнее, собрали, кроме левой ноги и большей части сердца. Искусственное сердце не прижилось. Точнее вернуть туда подхваченную душу коллеги-учёные не смогли. Даже сумев сделать из неё артэа. Душа рассыпалась в первый же час, будто ужаснулась, в какой мир и к каким делам её хотят вернуть. Да нет же! Эту глупую теорию сразу отмели, а сказавшего её – высмеяли. Уже установили научным путём, что не все души были достаточно сильными, чтобы выдержать долгое существование внутри артэа и искусственную деформацию себя, подавляющую волю самой души ради защиты навязанного ей человека.
И потому остались только незапланированные дети, особенно, у совсем молодых родителей, из любопытства или волею обстоятельств слишком рано вкусивших любовные утехи. Или у слишком старых. Больных. Живущих в глухих местах и на нищих планетах. Из умирающих колоний. Их тела упрямые учёные вырезали из утроб матерей ещё до рождения, боясь, что после родов новоявленные матери от своих детей уже не откажутся. Да, собственно, и матери, и отцы несостоявшиеся, кто знал, не слишком хотели распространяться о том.
Потому-то про существование Китрит 66-1 было мало кому известно, а знаниями о них вообще располагали немногие. Ровно, как и проводившие операцию деформации души в артэа, лишения её своей воли. Создание связи между будущими аини и хианриа в данном случае заключалось иначе, чем с обычными кианинами, внутри которых души не было.
Кианины Китрит 66-1 имели тела полностью искусственные, напичканные многими имплантатами ради целей хозяев, обычно властьимущих или военных, или особо важных исследователей. Иногда кианины эти имели сколько-то видоизменённых генов. Они особо убедительно могли изображать «любовь» с приророждёнными или полуискусственными противоположного пола. Но потомства своего не имели. Они… пожалуй, в основном они даже не притворялись. Осколки когда-то живых человеческих душ испытывали настоящие чувства и эмоции. Сознание искорёженное было начисто или большей частью лишено своей свободной воли. В души, ставшие артэа или, по другой версии, заточённые в кристалл-хранитель под названием артэа, была вбита программа следовать за каким-то конкретным человеком, к которому его привязали.