Ветер моих фантазий. Книга 2
Шрифт:
«Он сейчас упадёт! А меня не отпускают! Я не смогу к нему подойти! – отчаянно подумал Кристанран. – Почему же я такой слабый?! Такой беспомощный?!»
Брат дёрнулся. Пошатнулся. Каменная поверхность вокруг него уже залита была кровью. Он с трудом удерживался, сидя на коленях, в луже собственной крови. Которая всё разрасталась, разрасталась…
Кристанран отчаянно заорал. Громко. Долго.
Мир перед его хианриа смазался. Но этот испуганный, полный боли вопль он ещё различал. И решил, что его названного брата сейчас бьют.
Человек бы уже лежал в луже собственной крови.
Но
Двое чужих кианина бросились вперёд, заслоняя Сандиаса.
И их быстрые движения уже сложно было различить обычному человеческому взгляду. Разве что тот, четвёртый кианин, в засаде, прищурился, прицеливаясь…
Сердце у Кристанрана остановилось. Забилось не сразу.
Долгий, жуткий миг тишины.
Подпрыгнул, выгибаясь, делая кувырок назад, Кри Та Ран. Кровавый веер прошёл за ним по воздуху. Росчерки тонких лезвий, сорвавшиеся с его ногтей. Голова чужого кианина падает в сторону, забрызгивая скалу кровью, искусственной, но так похожей на настоящую, человеческую… тело его дёргается… падает… и обезглавленное тело вдруг ползёт… туда, куда примерно по звуку укатилась срезанная голова.
Кри Та Ран спокойно приземляется, меняет позу, чуть задерживается, сидя на четвереньках, вдруг яростно бросается вперёд. Блеск лезвий, в которые превратились ногти на обоих его руках. Росчерки когтей-лезвий его противника. И несколько кровавых вееров. Два кианина Сандиаса падают, разрезанные на части. Кровь… несколько огромных луж крови… и вид внутренних органов, местами отрезанных вместе с остальным телом… жуткий вид человеческих внутренностей… человеческих…
Разве что кое-где в крови и на ранах едва заметно блестят металлические капли обнаженных имплантатов. И обрезки человеческих тел явно не будут ползать, подтягиваясь друг к другу! Не будут мёртвые шарить вокруг, в поисках отрубленных конечностей и выпавших органов!
Гадкое, отвратительное, жуткое зрелище! Военные бы может ещё вынесли, но Кристанран на войне никогда не был. Глаза мальчишки закатились. Он повис.
– Ты! – Сандиас яростно взмахнул кулаком, смотря на чужого кианина. – Ты… моих кианинов…
– Он мёртв! – переорал его последний уцелевший кианин.
Кри Та Ран и Сандиас невольно повернулись на громкий звук.
– У него остановилось сердце, – спокойно объяснил чужой кианин, выпуская неподвижное тело Кристанрана. То упало к его ногам.
Кри Та Ран зарычал.
В следующий миг последнего из чужих кианинов отшвырнуло назад, порезанного на куски. А хианриа опустился рядом с неподвижным аини, руку ему на грудь положил. Сердце человеческого мальчишки не билось. Виновник этой стычки дёрнулся было в сторону. И перед носом у него промелькнуло пущенное тонкое лезвие.
– Мой отец – глава совета! – завопил Сандиас, разворачиваясь. – Он уничтожит всю вашу семью!
– Я не тронул тебя, – холодно ответил чужой кианин. – На твоём
– Мой отец… – начал было упрямый подросток.
– И в Совет я копию послал, – ухмылка появилась на губах Кри Та Рана, хотя вроде в этой ситуации, где его раскрыли, а свидетелей больше не было, можно бы и обойтись.
– Ты! Ты! – Сандиаса трясло, то ли от злости, то ли от ужаса.
Но слишком медленно собирали свои разрезанные тела его кианины. А этот, чужой, был ещё цел. Он мог бы напасть.
Кри Та Ран осторожным движением надрезал шею своего аини, над большой артерией, потом укусил до крови свою нижнюю губу. Прикоснулся окровавленной губой к порезанной шее. Скорее, чтобы меньше крови у человека успело вытечь. Крови в теле кианина почти не осталось, а имплантаты новую ещё не создали. Впрочем, часть его имплантатов уже перешла в кровь аини, сканируя его состояние и устремляясь к сердцу, чтобы запустить его вперёд, чтобы заставить биться.
«Так, запустить ещё одного, чтобы сразу зарастил кожу и восстановил повреждённый сосуд…»
Кри Та Ран встал, спокойно, как будто бы всё ещё был цел. Быстро огляделся, повернувшись кругом.
– Голограмму окружающей обстановки я тоже отправил. Всем.
Сандиас задрожал. Он не понимал, кто эти «всем», но понимал, что чем больше людей узнают, тем больше вероятность возникновения неприятностей у его отца. А нрав у отца был суровый и, случалось пару раз, что он уже руку на сына поднимал. Раз потому, что тот не вовремя подошёл поговорить. Раз за дело. Но бил отец беспощадно и больно. И страшно обидно внутри было после его наказания. Тело-то домашние и рабочие роботы быстро подлатали, но боль в душе они стереть не смогли, боль у мальчишки осталась.
Дёрнулся Кристанран. Кианин присел рядом, снова ладонью коснулся худой груди. Отметил, улыбнувшись:
– Сердце снова бьётся.
И зачинщик кровавой бойни облегченно выдохнул. Одно дело попортить чужих кианинов – если совсем в хлам, то можно ж и новых подарить. Но убить настоящего человека, ещё и ребёнка – это преступление. А преступления карались. Впрочем, если эта малявка выживет, то папа может скандал замять. Эдак легче замять, когда этот трус живой. Даже если он и провалялся несколько минут мёртвый, с остановившимся сердцем. Его душа не успела покинуть тело, не успела оторваться от него – и ладно. Пока душа и тело вместе – всё ещё как-то восстановимо.
Хотя почему душа иногда ещё держится изувеченного тела, а иногда уходит от целого или сносно сохранившегося – тайна. Нет, просто оплошность учёных. Ведь глупо же допускать, что Дикая Природа сильнее ума людей и достижений их науки? Глупо считать, как создания некоторых глупых иных цивилизаций, что природа – это не сложное творение долгой эволюции, а разумное существо, которое ещё и осознанно что-то от людей прячет!
Сообщить о нападении и угрозе жизни человеческого мальчика – действие логичное. Шантажировать зачинщика драки, едва не стоившей его аини жизни – тоже логично. Вроде бы всё. Пока всё.