Ветер моих фантазий
Шрифт:
— Мальчик… нерусский… Кажется, сердечный приступ. Разволновался. Там по телевизору гадость показывали. Он увидел, — торопливо тараторила она.
Ки Ра дернулся, услышав чужие голоса. Торопливо отстранился, утер слезы. И, быстро посмотрев на врача, повернулся к прихожей, рукой указал туда.
— Ээ… что? — мужчина нахмурился.
— Аа, рюкзак там его! Он там рюкзак оставил, когда зашел! — сообразила моя мама — и за рюкзаком кинулась.
— По-русски парень говорит? — серьезно спросил врач, присаживаясь на пол рядом с нами.
— Говорит, — едва слышно выдохнула я.
— Отлично! — мужчина улыбнулся, — Хотя бы расспросить сможем, что за неприятные ощущения его беспокоят.
Тут к нам подскочила моя мама, с рюкзаком. Ки Ра руку к нему протянул — и мама торопливо опустила его вещь рядом. Сглотнув, парень молнию расстегнул. Достал крайнюю, со стороны лежащую, красную тонкую папку. Врачу отдал.
— Там смотреть. Пожалуйста.
Врач развернул. Я успела краем глаза заметить русский текст. На три четверти листа формата А4 примерно. Там еще цифры какие-то были. Может, телефон, куда звонить? Но… выходит, что у Ки Ра хроническая какая-то болезнь? Раз он при себе что-то записанное на русском таскает? Раз врачу отдал?
Грустно на парня посмотрела. Он устало прислонился к стене, запрокинув голову. Руку, которой рубашку сжимал, опустил на пол. Вторая упала ему на колени. Значит, чем-то давно болен. Или серьезно. Но… он выглядел таким крепким! Совсем здоровым…
— Значит, порок сердца, — сказал врач, быстро дочитав текст. Папку закрыл, положил обратно в рюкзак. Там зашарил во внутреннем кармане-сетке, достал баночку-контейнер с несколькими отделениями, в которых глухо что-то об стенки ударялось. Положил возле парня. Медсестру попросил достать прибор для кардиограммы. У Ки Ра спросил, что его беспокоит сейчас.
— Как обычно, — ответил тот тихо.
Он уже выглядел спокойным.
— Что беспокоило? Боли? Аритмия? То есть… Боль? Аритмия? Другие неприятные ощущения?
— Боли… нет, — глухо ответил парень, — Сердце норма. Испуг был. Сильный испуг.
— Испуг?.. — врач на мою маму посмотрел.
— Там новости по телевизору были, — торопливо объяснила та, — Там были кадры абортированного ребенка. Он видел.
— А, понятно, — врач серьезно кивнул.
Медсестра тем временем села возле нас, расстегнула рубашку парня, приподняла футболку — и меня придержать попросила — стала лепить на грудь Ки Ра металлические присоски с резиновыми шариками, от которых провода к какому-то прибору шли. И на запястья, и голени ему какие-то большие прищепки с проводами налепила.
— Сейчас помолчите, пожалуйста.
— Без разговоров, — врач уточнил.
Я невольно посмотрела на присоски и обнаженную грудь под ними. Худой и невысокий Ки Ра оказался по-своему мускулистым. Ну, неудивительно, он так легко одолел поклонника королевы сплетников, который был выше и крупнее его.
Парень, приметив взгляд мой внимательный, требования врача нарушать не стал, но так насмешливо вскинул брови, отмечая мое чрезмерное любопытство, что я сильно смутилась и виновато даже потупилась. Но, уже глядя в пол у наших ног, запоздало отметила, что заметила у него несколько шрамов, кажется, у сердца.
— Операция была, — пояснил врач чуть позже, когда из их прибора поползла бумага с кардиограммой. Оторвал ее, стал рассматривать неровные линии.
Медсестра отцепляла прищепки и присоски. Мама сбегала на кухню за полотенцем, чтобы гель от присосок стереть. Сама было потянулась, но Ки Ра цапнул полотенце с другого края и посмотрел на нее сердито. Своим фирменным взглядом. Женщина все сразу поняла и отступила, оставив в его руке трофейное полотенце. Он и на меня посмотрел, чтобы футболку отпустила — и я подчинилась. Ки Ра быстро утерся, накинул футболку обратно, все пуговицы застегнул. Ну, почти. Оставив нижние две. То ли забыл, то ли порядок во внешнем виде ему претил даже сейчас.
В общем, врач сказал, что никаких тьфу-тьфу — и по дереву я тоже тайком постучала — инфарктов не было. На маму рявкнул, чтобы выключила уже телевизор — там как раз бодро йогурт рекламировали — и мама, смутившись, побежала выключать. Но Ки Ра теперь был уже спокоен. Вроде.
Это у него шок был. От вида расчлененного младенца.
Но Ки Ра еще сказал, что он сейчас дома живет один: отец куда-то по делам уехал и вернется через полторы недели. А сейчас звонить ему бесполезно. Не приедет. Ладно бы звонили врачи из больницы, так нет же, обошлось все.
— Сволочь ваш отец, — врач проворчал, но под тяжелым взглядом пациента тут же смущенно исправился, — Уж простите. Но нормальный отец приехал бы к вам.
— Он — бизнэсумэн, — коротко пояснил парень.
— Он… бизнесмен? — мужчина нахмурился, — Так тем более! Раз у него своя фирма есть, значит, и денег много. Вполне может купить билет на самолет — и полететь хоть сегодня проведать сына.
— Он — бизнэсумэн, — повторил Ки Ра глухо и вдруг ухмыльнулся, посмотрел на врача серьезно, — Но на мои похороны он приедет. Хотя… может, с опоздание.
— Тьфу ты! — я сердито его кулаком в плечо пихнула, — Не каркай!!!
— Что?! — кореец повернулся ко мне.
И я робко притихла под его тяжелым взглядом.
Ох, ему плохо было только что, а я еще и бью его!
Парень неожиданно дунул мне на лоб, сдувая прядь со лба и щеки к виску. Робко посмотрела на него. Растерялась, увидев улыбку. Настоящую. Разве что взгляд был серьезным.
— Какой смысл? — уточнил он, — Я не знал это слова.
— А, это… — смущенно улыбнулась, потом нахмурилась, нависла над ним и проворчала: — Плохой шутка, Ки Ра!
— Какой шутка? — недоуменно моргнул тот.
— Что твой отец приедет на твои похороны.
— Но он приедет, — грустная улыбка, — Я уверен в это.
— До похорон, тьфу-тьфу-тьфу… — врач постучал по деревянному паркету, — Не дойдет. По крайней мере, не сейчас. Хотя надо мне вам выписать лекарство… — тут встрепенулся, смутился, — А, лекарство… Если вы мне верите.
— Я никому не верю, — совершенно спокойно сказал Ки Ра.
Но врач все-таки несколько таблеток оставил. И маму в сторону отозвал. Ки Ра сердито языком цокнул от их секретиков.