Ветер над островами
Шрифт:
Добрались до места часам к десяти утра, вошли в порт, обогнув гранитную стену, и я сразу взволнованно заозирался, силясь разглядеть «Лейлу», проверить — не делась ли она куда-нибудь? Нет, не делась. Яхта стояла у казенного причала рядом с церковным пакетботом, по пирсу прохаживался часовой, один из городских объездчиков. Наше судно прижалось к соседнему пирсу, на который сразу начали загонять повозки, принимающие лежачих раненых. Меня отпустили своим ходом, только пожилой врач, похожий на доктора
— Вам пока покой нужен, как минимум неделю, а то швы разойдутся. Гулять соберетесь — извозчика берите или ходите недалеко. И вот вам палочка, опирайтесь. — Он выдал мне довольно аккуратно выточенную трость с резиновым наконечником.
— Спасибо, доктор, — поблагодарил я его, примериваясь к тросточке. — Когда вообще в норму приду?
— Месяц, я думаю, — ответил он. — Я вам очень большую дырку там проковырял, так что шрам тоже будет внушительным.
— Это не страшно, — отмахнулся я.
— Страшно то, что шрамом могли бы не отделаться. — Его указательный палец уставился мне в лицо. — Некроз тканей развивается не только вширь, но и вглубь. Еще немного — и были бы задеты крупные сосуды и основные нервы. И вы остались бы калекой. Хорошо, что хоть как-то успели, больших проблем теперь не ожидаю. Так или иначе, но швы придется снимать. Или здесь, или… откуда ты?
— С Большого Ската.
— Ну, значит, там снимете. И ногу пока берегите, понятно?
— Понял. А как вообще в таком случае поступать? Если такая бородатая укусит, а от врача далеко?
— Не повезло тогда, — усмехнулся он. — Сыворотку хорошо бы иметь всегда, если в таких местах бродишь. Знать бы только, от кого именно. А так надо резать — на всю глубину проникновения ядовитых зубов. Отсасывать кровь, а потом все равно к врачу. До конца так можно от всей дряни не избавиться, все равно оперировать придется.
— Мерзкая гадина, — честно сказал я все, что думал про неведомую бородатую гадюку.
— Не то слово, — согласился со мной врач.
Ко мне подошел Василь, спросил:
— Ты сейчас куда?
— На «Чайку» бы зашел, переоделся и все лишнее сбросил, потом к брату Иоанну.
— Нетерплячка? — уточнил он, усмехнувшись.
— А сам как думаешь?
Да я места себе не нахожу. Нет, верю «особисту», что все будет как надо, но верить — это одно, а убедиться окончательно — совсем другое. Не говоря о том, что вступить в права владения — и вовсе третье. А уже хочется… Хотя при этом понимаю, что вот не было бабе забот, так купила порося. Мне, с моим судовладельческим «опытом», еще с этой яхтой не раз небо с овчинку покажется. Ну да и ладно.
— Давай, дотащить помогу, — предложил Василь.
— Нет, это не надо, — отказался я. — Тут рукой
— Тогда на коляске заеду! — решительно предложил он. — Не против?
— Да что мне против-то быть? — даже удивился я. — Заезжай, как человек покатаюсь.
На том и расстались. И я похромал по набережной, таща за плечом свой ранец и винтовку, попутно перехватывая любопытные взгляды. С «Чайки» меня заметили, Вера, Иван-моторист и мой помощник Федька встретили меня на половине пути, решительно отобрав все тяжелое.
— Ну как? — спросила Вера, заглядывая мне в глаза.
У остальных вид тоже был такой… словно плохого ждут. Ну да, они же еще не в курсе. Отряд пока маршем идет, лазарет в город прибыл первым, так что все в волнениях.
— Племени нет больше — отомстили за отца твоего, — сказал я Вере. — Хорошо отомстили, по-настоящему. Марьяна ранило, и Прокоп-плотник погиб.
— Вечная память, — произнесли все хором, сняв шляпы.
— А с тобой что? — спросил Иван.
— Змея укусила, вот, порезали теперь, — ответил я.
Потребовали подробностей — пришлось рассказать. Тут Иван оживился, остановил меня, схватив за плечо, развернул лицом к стоящей у причала «Лейле»:
— Видал? Узнаешь? Прихватили их где-то, со «Смелым» под конвоем сюда пришла. Как, а?
— Радуешься? — спросил я его.
— Отлились кошке мышкины слезки, — засмеялся Иван. — Вилась веревочка, да конец пришел.
— Это ты еще всего не знаешь, — преисполняясь гордости от своего великого подвига, заявил я, хотел было похвастаться, но потом спохватился, подождать решил — а вдруг передумают и не отдадут? А я уже наболтал… нехорошо получится.
На судне уже все окружили, посыпались вопросы. Как-то отболтался, ответил наскоро, уковылял вниз, где привел себя в порядок, переоделся, морщась и шипя от боли в изрезанной ноге, потом похромал на палубу и оттуда обратно на причал.
— Ты куда? — подхватилась Вера. — Давай я с тобой, а?
— Да я к инквизиторам вашим иду, — усмехнулся я.
— К кому? — не поняла она.
— К брату Иоанну, что из особого отдела церковной канцелярии, — пояснил я.
— И что, мне нельзя?
Я подумал и решил, что Вера точно не помешает. Во-первых, даже соскучился по ней, а во-вторых… а пусть будет рядом. И ей полезно, и мне поможет, случись чего. Так и пошли вдвоем. Прямо на пирсе столкнулись с торговцем орехами, который толкал перед собой тележку под зонтиком, и купили у него два кулька лесных, убрав их Вере в сумку. Василь ждал меня на двуколке, запряженной коренастой серой кобылкой, у самого въезда на пирс. Увидев Веру, не удивился — лишь шляпу приподнял и поздоровался вежливо: