Ветер над яром (сборник)
Шрифт:
Дверь захлопнулась. Душевная Тома проскользнула в ближайший же переулок. И остались капитан с помощником посреди незнакомого ночного города. И уже загорались предутренние звезды.
Белая пыль покрыла носки ботфортов. Капитан брел к морю, мучительно представляя себе, как вернется на корабль. Вернется… еще на сто лет.
За невысоким, просевшим от старости заборчиком блеснул свет. Капитан остановился. Единственный свет в ночи… И чей-то голос, хрипловатый мальчишеский альт упрямо, будто сквозь зубы, бормотал знакомые морские слова. Капитан
— Эй, юнга! — позвал негромко.
Мальчишка вскинул голову и стремительно вскочил, уронив книгу. Перед ним в обрушенном проеме забора стоял капитан. Самый настоящий капитан — в этом не могло быть сомнений. Обветренное и сожженное солью лицо, длинные волосы, голова небрежно повязана куском когда-то белого шелка, на котором проступает засохшее кровяное пятно. Серый с серебром камзол словно осыпан невысохшей водяной пылью. Алого сукна пояс, высокие ботфорты… Только в маленьких приморских городках могут появляться по ночам такие капитаны.
Капитан шагнул ближе. Мальчишка выпрямился и запрокинул лицо — Ван-Страатен был высок. И вдруг, охватив взглядом тонкую фигурку, капитан понял, что перед ним не мальчишка, а совсем юная девушка. Всякое повидал на своем — слишком длинном! — веку голландский моряк, но девушку в тельняшке, в обрезанных по колено застиранных штанах, девушку, заучивающую морскую премудрость, даже во сне не чаял увидеть. Он покачал головой, еще раз подивившись странностям времени, в котором оказался нынче, и спросил дорогу в порт.
— Да вы не найдете, тут у нас два тупика да восемь поворотов. Я провожу, — серьезно сказала девушка, сдвинув выгоревшие бровки. Выскользнула в пролом и зашагала независимо рядом с капитаном, кося любопытным глазом. Шла, подняв плечи, заложив руки в карманы, двигаясь с грацией дикой кошки.
Капитан и помощник обменялись улыбками — что это, мол, еще за недоразумение?
Чтобы не молчать, капитан поинтересовался, зачем это девушке понадобилось парусное дело, да еще в четвертом часу ночи. Она сразу ощетинилась — видно, такие вопросы ей задавали часто. Ответила скупо — собирается поступать в училище и стать капитаном. Помощник снова перекрестился и обреченно сказал:
— Последние времена приходят, конец света!
Капитан остановил его:
— Ну почему же, мне приходилось слышать о таких вещах. Слышал я и о женщинах-пиратах, а одна из них даже командовала флотом. Ну, флотом — это громко сказано, но кораблей пять ей подчинялись.
Восторг блеснул в глазах девчонки, уши ее даже заострились от любопытства. И капитан, снисходя к жажде приключений, которую вечно
Кончился рассказ, и кончилась улочка, впереди блеснули цепочки огней на набережной. На фоне посветлевшего неба четко рисовался силуэт “Летучего Голландца”. Капитан тоскливо посмотрел на свой корабль, где его ждали, затаив крохи надежды. Что ж, опять не повезло…
— Ну, спасибо, юнга. Вот, держи на память, — капитан подал девушке дублон. Она несмело протянула руку. Капитан вдруг увидел, как сломался на груди рисунок полосок тельняшки, ложась двумя полукружиями, и задержал дыхание.
— Сколько тебе лет, юнга?
— Семнадцать, капитан.
— Семнадцать… А ты… ты любишь кого-нибудь?
Девчонка улыбнулась горько и мудро:
— Я море люблю, капитан.
И тогда последнее отчаяние заставило капитана спросить:
— А знаешь ли ты главный закон моря?
— Да, капитан. Получив сигнал бедствия, каждый моряк обязан спешить на помощь.
— Так, юнга. Ну вот, — заторопился вдруг Ван-Страатен, поверив на миг безумной надежде. — Так вот! Терплю бедствие. Спасите наши души…
И капитан “Летучего Голландца” сбивчиво рассказал девушке, что привело его ночью на незнакомый берег. Она выслушала молча, опустила глаза. И вздрогнула всем телом — стоящий в круге света от фонаря капитан Ван-Страатен не отбрасывал тени…
Девушка повернула строгое лицо к морю, долго глядела на темные мачты корабля. Затем, словно снимая с ресниц липкую паутину, провела пальцами по лицу. И сказала тихо, но твердо:
— Я готова, капитан.
— Что ты сказала, девочка? Повтори…
— Я иду с вами.
И Ван-Страатен бросился к ногам маленькой стриженой девчонки. Обнял черные исцарапанные колени, обжигая их слезами, поцеловал запыленные ступни. Уже не рассуждая, лишь страшно боясь опоздать, подхватил ее на руки и понес в шлюпку. Помощник сел за весла, кинув на дно шлюпки целый ворох ветвей глицинии, которые неизвестно когда успел наломать. Капитан, прижимая к себе драгоценную добычу, торопливо рвал с плеч камзол, чтобы закутать дрожащую фигурку.
Корабль приближался, словно вырастая из черной воды. Девушка ни разу не оглянулась в сторону берега.
И вот она стоит на ветхой палубе, бесстрашно выпрямившись в кругу матросов Ван-Страатена. Изгнанники земли, пленники моря глядят на маленькую девушку, как язычники на жертвенного ягненка, чья кровь должна купить им милость богов. Но капитан… капитан сжимает в руке ледяную ладошку, и сердце его, уставшее, измученное, бьется неровно.
А в небе, над ломаной линией гор, горят первые краски зари. Бледнея от ужаса и желания избавления, сказал капитан Ван-Страатен:
— Перед тобою, вечное небо, перед тобою, вечное море, перед вами, спутники мои, я, капитан Ван-Страатен, беру в жены эту девушку…