Ветер нашей свободы
Шрифт:
Вижу, как брат расслабляется. Он любит быть нужным, самым лучшим — тем, к кому бегут при первой же проблеме. В нем буйно цветет комплекс отличника, перфекционизм. Но я безумно его люблю, каким бы тяжёлым человеком он ни был.
— Ладно, раз такая ловкая стала, то греби на кухню, — улыбается брат и скрывается с моих глаз.
Кое — как поднимаюсь, переодеваюсь и ковыляю на кухню. Серж, тем временем, достал молоко и хлопья.
— Спасибо за понимание, — улыбаюсь и взъерошиваю его тёмные волосы. Серж смотрит на меня, как на предательницу и террористку, но молчит. Знает, что все равно буду
— Всегда пожалуйста, — бурчит брат, а я смеюсь.
— Как провел вечер? — спрашиваю, наливая себе в глубокую тарелку молоко и засыпая его шоколадными хлопьями.
— Все чудесно, — отвечает, отводя взгляд. Мне кажется или он на самом деле покраснел? Что это с ним стряслось?
— Слушай, а ты там случайно не влюбился?
— Вот вообще это тебя не касается, — замечаю, что он сильно нервничает. И это мой брат? Человек с железными нервами?
— Но ты же считаешь своим долгом лезть в мою жизнь и наставления давать, — не отстану от него, пока во всем не признается.
— Потому что я твой брат и несу за тебя ответственность, — он сердито смотрит на меня, и в его карих глазах вижу предупреждение: "Не влезай, убьет!". — Родители мне голову снимут, если с тобой что-то случится, поэтому и лезу. А у тебя нет повода волноваться обо мне, поняла?
— Ох, какой ты неженка-снежинка, прямо противно, — кривлюсь, будто проглотила самый кислый лимон.
Мне не нравится, что Серж что-то скрывает, я к этому не привыкла. У нас никогда не было особенных тайн друг от друга. Конечно, я не бежала к нему по любому поводу, но только лишь потому, что знала его слишком хорошо. С самого раннего детства хорошо уяснила, что такого большого и сильного человека, как мой брат, лучше не злить — зашибет и глазом не моргнет. Поэтому со всеми своими обидчиками, благо их за жизнь было не так уж и много, разбиралась всегда сама. Но он никогда от меня не скрывал своих девушек, друзей. Для меня всегда был открыт его внутренний мир, его мечты и планы на будущее, но сейчас Серж что-то от меня скрывал, и мне было не по себе от такого положения дел.
— Ладно, не нервничай, — спешу его успокоить. — Никуда я лезть не собираюсь.
— Вот и умница, — мне кажется, или он на самом деле выдохнул с облегчением, как будто до последнего сомневался, что я в состоянии оставить его в покое? Неужели я в его глазах такая приставучая и надоедливая? — А ты чем занималась?
На мгновение замираю, как испуганный зверек. Я не могу ему рассказать о Филе — брат никогда не поймет того, что я впустила в дом абсолютно постороннего парня. Нет, Серж не из тех, кто контролирует каждый шаг и не дает спокойно вздохнуть. Просто он немного параноик.
— Чем я могла заниматься? — отвечаю, старательно помешивая хлопья в тарелке. Волосы упали мне на лицо, и надеюсь, что Серж не заметит, как сильно покраснела его младшая сестра. — Спала.
— Выспалась?
— Ну, раз так рано проснулась, то однозначно выспалась.
— Помнишь, ты говорила, что тебе предложили новый проект?
— Такое забудешь, — смеюсь, немного расслабляясь от того, что брат сам перевел тему разговора.
— Вечером в баре видел Кира…
— О, нет, только не он! — вскрикиваю, будто меня пчела ужалила. —
— Да ничего такого особенного, успокойся, — улыбается Серж, отпивая молоко из большой чашки. — Просто рассказывал, как рад, что тебе выпала такая возможность, наконец, проявить себя.
— Какой заботливый засранец, — бурчу под нос, надеясь, что Серж меня не расслышал.
— Он неплохой парень, — снова заводит свою унылую песню брат.
— Отстань, ладно?
— Не заводись ты, — поднимает Серж руки в примирительном жесте. — Я вот о чем хотел поговорить.
По спине пробегает неприятный холодок. Тем временем, брат продолжает:
— Я не очень понял, с чем связан этот проект. Знаю только, что за него платят хорошие деньги плюс это отличный старт будущей карьере, на которую ты заслужила, как никто другой. Ты отлично знаешь, как сильно я тебя люблю и как поддерживаю.
— Знаю, потому что, если бы не ты, то мне никогда бы не удалось убедить родителей в правильности своего выбора будущей профессии. Мама до сих пор усиленно намекает, что великого фотографа из меня не выйдет, поэтому нужно, пока не поздно, получить высшее образование и устроиться на работу в какой-нибудь банк.
— Мелкая, забей, — смеется Серж. — Ты прекрасно понимаешь, почему мама так переживает. Она хочет, чтобы оба ее ребенка хорошо устроились в жизни и никогда не голодали. Это ее законное право — волноваться о нас. Главное, не сдавайся, потому что ты на самом деле талантливая. И, в конце концов, у тебя есть я — тот, кто всегда на твоей стороне.
— Спасибо тебе, — чувствую, что нежность и любовь к этому большому и серьезному мужчине, накрывает с головой. Если бы не брат, то никогда не смогла бы осуществить свою мечту.
— В общем, я вот о чем. Кир обмолвился, хотя сам был до конца не уверен, что фотографировать тебе придется каких — то маргинальных личностей. Это какой — то социальный проект?
Неожиданно для самой себя начинаю смеяться. Маргинальных личностей? Вообще Кир обалдел? Если сам ничего не знает, зачем говорит моему брату такую чушь?
— Ты Киру больше верь, он же такой хороший парень, — говорю, между приступами смеха.
— Не понял?
— Никаких маргинальных личностей я фотографировать не буду. Не нужно будет ходить по свалке, пить с кем-то сивуху, закусывая заплесневелым хлебом. Так же в круг моих обязанностей не будет входить посещение вытрезвителя, обезьянника и наливаек за углом. И, опережая твой вопрос, в наркопритон или бордель тоже не пойду.
— Точно? — с недоверием спрашивает Серж.
— А смысл мне тебе врать? — странно, что брат с такой легкостью поверил придурку Киру, но сомневается в моих словах. Когда в его глазах я успела так низко пасть, что он так себя ведет? И зачем Кир лезет?
— Ладно, но все равно тогда не пойму, что это за проект такой?
— Какая-то новая концептуальная идея, для ценителей фотоискусства, жаждущих узреть новые лица. Не моделей и светских львиц, а молодых людей, за которыми будущее.
— Звучит интригующе, — улыбается брат, допив, наконец, свое молоко. С тоской смотрю на плавающие в моей тарелке раскисшие хлопья — за разговорами совсем ничего не поела. Ну и черт с ним.