Ветер перемен
Шрифт:
* * *
Поездка прошла практически незаметно. Я только хотел спросить, сколько нам еще ехать, как выяснилось, что мы достигли пункта назначения.
«Пролетарская» представляла собой ничем не примечательную станцию открытого типа. По обеим сторонам платформы высились колонны. А основной достопримечательностью являлась торцевая стена–стела, на которой были изображены символы советской власти – горельеф «Серп и молот». Так было до Катастрофы. Теперь же станцию было попросту не узнать – столько всего изменилось.
Вестибюль «Пролетарской» вживую мне видеть не приходилось, его я видел только на картинках. Но в глаза сразу бросились перемены на станции. На потолке висело огромное изумрудное полотно, говорящее о принадлежности «Пролетарской» к зеленой ветке. В правом от меня краю, то есть в том месте, где гермозатвор перекрывал выходы к эскалаторам, находился целый ряд палаток.
В центре – я никак не ожидал этого увидеть – стоял ринг, почти как настоящий, боксерский, только чуточку поменьше и представлял он из себя всего лишь четыре крепко вколоченные в пол сваи с натянутыми на них тремя рядами канатов. И в данный момент там проходил бой. Арену облепило не меньше пяти дюжин человек, которые радостно улюлюкали и кричали. Увидев мой удивленный взгляд, Велимир Андреевич подошел поближе и гордо сказал:
– Арена – наша главная достопримечательность. Бои тут проводятся три раза в неделю и всегда собирают аншлаг. У нас даже бывают гости – бойцы с других веток метро. Но чемпион неизменно один. Видишь, – Велимир Андреевич указал на ринг, и я увидел там двух бойцов. Высокий, мускулистый, с большим длинным шрамом во всю грудь мужчина бесспорно доминировал на поле боя. Он наносил удар за ударом, не давая своему сопернику времени на передышку, – вон того, лысого? Видишь?
Я коротко кивнул, продолжая увлеченно наблюдать за ходом поединка.
– Вот это и есть наш чемпион. Его зовут Виктор. Не проиграл еще ни одного боя. А сколько у него их было… И пальцев десяти рук не хватит, чтобы все пересчитать. Он несокрушим. Ты согласен со мной? – Велимир Андреевич говорил с такой гордостью, словно это был его сын. А может так оно и есть?
– Да, согласен!
– Вижу, тебя увлекло это дело. Сходи, посмотри, а мы пока уладим все вопросы, хорошо?
Я вопросительно посмотрел на Антона. Он и без слов понял, что я хотел спросить и, улыбнувшись, ответил:
– Иди, я думаю, мы и без тебя справимся.
Дядя Вова тяжело вздохнул, уже, наверное, минут пять переминаясь с ноги на ногу.
– Слушай, Веля, где тут у вас туалет? Ну очень надо.
– Вон там.
– Вы тогда пока идите, а я попозже подойду.
– Ладушки! Мы тогда будем за стелой.
И мы разошлись в разные стороны. Я – к рингу, дядя Вова – по нужде, Юра, которому не нравились драки ни в каком виде, предпочел составить компанию Антону и Велимиру Андреевичу.
Если бы меня спросили, по душе ли мне смотреть, как двое, или больше, мужиков бьют друг другу морды, я бы не мог ответить однозначно. Конечно, дикого восторга от лицезрения драки, какого бы рода она ни была, я не испытывал. Иногда, когда я тайком от мамы смотрел бокс или реслинг (она запрещала мне смотреть это «мордобитие»), мне просто становилось жалко какого–нибудь спортсмена. Но я понимал, что они сами выбрали свою профессию и знали, на что шли. И раз не уходят, значит, им это нравится.
С другой же стороны любо–дорого посмотреть, если люди дерутся красиво. Мне всегда нравились такие стили борьбы как капоэйра, тайский бокс, карате. Это было очень красиво и эффектно. И смотреть, как дерутся бойцы, владеющими какими–то из этих стилей, приятно и интересно.
К рингу я подошел именно с целью понаблюдать красивые бои. Протиснувшись сквозь толпу, оказался прямо перед канатами. Все, что происходило на арене, мне было прекрасно видно.
На ринге по–прежнему находился тот самый лысый качок, которого Велимир Андреевич назвал чемпионом. Он и в самом деле выглядел очень грозно и представлял собой яркий образец незыблемости, хладнокровия и неимоверной силы. А вот противник у него уже был другой. И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что со своим предыдущим оппонентом чемпион уже разобрался и, возможно, с ринга тот ушел не самостоятельно. Та же участь ждала и теперешнего соперника непобедимого гиганта. После серии мощных ударов в солнечное сплетение и в лицо, бедняга упал на пол и затих. Мне сначала показалось, что он умер, но, к счастью, до убийства не дошло. Парень был жив, только слабо дышал.
Моментально к нему подбежали несколько человек и оперативненько унесли с поля брани. Виктор под восторженные вопли зрителей вскинул одну руку вверх и застыл так, в позе победителя. Еще где–то с минуту он купался в аплодисментах, после чего сделал знак толпе замолчать. Когда стало тихо, чемпион обратился к зрителям:
– Ну, может быть найдется еще смельчак, который не побоится бросить мне вызов?
Добровольцев не было, что объяснялось совсем просто – никто не хотел оказаться избитым до полусмерти, если не хуже. Тех, кто еще мог дать этому человеку отпор, уже унесли откачивать. Таким образом, претендентов на звание чемпиона больше не намечалось.
– Что, неужели никого? – продолжал вопрошать качок. – Боитесь?
Да, люди откровенно боялись. Смотреть на бой и участвовать в нем – это две совсем разные вещи. Тем более что зрители в основном состояли из подростков, которые родились и выросли в метро. Они привыкли к скудной пище, жили не в очень–то комфортабельных условиях. Комплекция их тела вкупе с минимальными показателями выносливости и физической силы просто не позволяла им выполнять какую–либо тяжелую работу. Кости, не получавшие достаточно кальция, были очень хрупки, и сломать их не представляло никакого труда. Какие уж там бои.
– Ну же, я жду! – густой бас чемпиона чуть ли не эхом разносился по всей станции. Он хотел драться еще, но никто до сих пор не отважился бросить ему вызов.
Мой взгляд зацепился за одного мужчину. На вид ему было лет тридцать, хотя седина уже слегка окрасила его виски. Я видел – он был в замешательстве, не знал, что ему делать. Налицо было явное желание выйти на ринг и сразиться с чемпионом, но здравый смысл подсказывал ему, что делать этого не стоит. Зачем ему было сражаться, ведал лишь только он один. Возможно он хотел что–то кому–то доказать или же причина кроется в чем–то другом. Внутренняя борьба, сложность выбора терзала его изнутри.
Вдруг я почувствовал резкий толчок в спину. Я налетел на канаты, по инерции перекувырнулся через них и упал на пол, чуть не сломав себе шею. Поднялся на ноги и обернулся, желая увидеть того, кто толкнул меня, и высказать ему все, что о нем думаю, но понял, что это бессмысленно. Позади меня стояло много народу, и найти среди всех этих людей виновника было все равно, что искать боб в мешке с фасолью.
– Так, так, так, – протянул голос за моей спиной, и не было никаких сомнений, что он принадлежал Виктору. Я встал лицом к нему и мне стоило немалых усилий сохранить на своем лице спокойное выражение, потому как, честно скажу, я боялся этого громилу. Виктор мог запросто отправить меня в глубокий нокаут с одного удара. На то он и чемпион. А что я? По–настоящему ни разу в жизни не дрался, никогда никого не обижал. Убийство «красных» не в счет, это из другой оперы. – Значит, ты решил бросить мне вызов?