Ветер перемен
Шрифт:
– Юре хочу помочь, – каменным голосом сказал я. До сих пор не мог понять, что на меня нашло. Казалось, если они не прекратят меня уговаривать, я сорвусь, накричу, а то и пущу в ход кулаки. Мысль об этом меня ужаснула. Еще чего не хватало! Я постарался успокоиться.
– Ну разве что только поэтому, – задумчиво произнес дядя Вова и затем уже обратился к нам с Юрой. – Но вы смотрите, оперативненько все сделайте, хорошо. Олег, не замотайся. У тебя еще…
– Да знаю я, знаю!
– Это хорошо, это молодец, что знаешь! Ну тогда ни пуха…
Я уже хотел было сказать «к черту!», но мне помешал это сделать резкий вскрик Юры. Мой друг, корчась от боли и держась за ногу, упал на пол. Я, Антон и дядя Вова кинулись к нему.
– Юра, что такое? Что с твоей ногой? – спросил я, но Юра не отвечал. Он плотно сжал зубы, чтобы изо рта больше не вырвался крик.
– Володя, черт побери, что с ним? – Антон был тоже не на шутку встревожен.
– Точно утверждать не возьмусь, - сказал дядя Вова после беглого осмотра. – Это может быть что угодно, но, сдается мне, что это рецидив. Олег, Юра тебе когда–нибудь говорил, что у него больная нога или что–то в этом духе?
– Нет, не было такого, – я попытался вспомнить что–то подобное, но в памяти так ничего и не всплыло. Значит, либо я забыл, либо Юра действительно умалчивал про свою болезнь.
– Плохи дела… Антон, бери его за руки, я за ноги и понесли в дрезину. Чем раньше мы доставим Юру на «Ладожскую», тем будет лучше для него. Ну а тебе, Олег, придется тогда отправиться на «Лиговку» одному. Удачи!
– Спасибо, – тихо сказал я, наблюдая за тем, как Антон и дядя Вова бережно переносят моего друга в дрезину, а затем скрываются в темноте туннеля. Только бы с Юрой все было в порядке. Очень хочется в это верить.
Свой любимый налобный фонарик я всегда носил с собой, если покидал пределы родной станции. Сейчас он тоже был у меня под рукой. И ведь пригодился!
Добираться до «Лиговского проспекта» я был вынужден на своих двоих, так как свободной дрезины под рукой не имелось. Вернее как? В депо между «Лиговкой» и «ПАНом» [1]стояло, по меньшей мере, три незанятых транспорта, но брать их я не хотел. Не следовало нарушать порядок следования дрезин по оранжевой ветке, у нас с этим было все строго, да и, если подумать, расстояние не такое уж и большое, можно и пешочком пройтись.
Я проводил взглядом уехавших Антона, дядю Вову и Юру, а сам вступил в темноту противоположного туннеля. Натянул ремень фонарика на лоб и включил свет. Яркий луч пронзил пространство и осветил путь передо мной метров на десять. Единственное, чего я боялся, так это что мой фонарик погаснет до того, как успею выйти из туннеля. Батарейки держались уже долго и в любой момент могли прекратить свой срок службы. А о запасных я почему-то никогда не подумал.
Леня недавно принес мне аккумуляторы, специально для фонарика. Конечно же, за два десятка лет они полностью разрядились. Но благодаря зарядному устройству, который Леня нашел на поверхности еще в первую свою ходку, проблема разрешилась сама собой. Зарядник со вставленными туда аккумуляторами, был вставлен в розетку в бензиновом генераторе и через день их заряд полностью восстанавливался. В данный момент аккумуляторов у меня при себе не было, они лежали в палатке мамы.
Мама… Как мне тебя не хватает! Почему ты умерла так рано, если должна еще была жить и жить?
Болезнь победила ее, несмотря на то, что мама отчаянно с ней боролась. Говорят, если в человеке очень сильна жажда жизни, то недуг может отступить. К сожалению, в данном случае болезнь оказалась сильнее.
Мама не выходила у меня из головы все то время, что я шел по туннелю. Я все никак не мог поверить, что ее нет, и что скоро ее кремируют. Как же тяжело терять близких…
Путешествие между станциями показалось мне мгновением, я даже не заметил, как пришел на «Лиговку».
– Олег, ты, что ли? – позвал меня кто–то с другого конца станции.
Я прищурился и увидел, что мне машет рукой Денис Громов – сегодняшний дежурный. На посту он стоял вместе со своим приятелем, тоже Денисом, но Вихровым. Поэтому когда обращались к кому–то из них, то называли по фамилии.
Я помахал Громову в ответ. Кричать приветствие я не стал, решив поберечь свои голосовые связки. Денис снова сложил руки рупором и прогудел:
– Иди сюда, поможешь нам!
Я хотел было отказаться, сославшись на то, что у меня есть поручение, с которым не желательно медлить, но все же решил, по крайней мере, узнать, что от меня хотят.
Второй Денис перетаскивал мешки с баррикады ближе к станции, туда, где заканчивалась платформа. Меня это несказанно удивило: зачем ему это понадобилось?
Когда я подошел к Громову и спросил, что тут творится, он ответил:
– Видишь ли, мы затеяли небольшую перестановку, – я скрестил руки на груди и стал ждать разъяснений. Денис, кажется, понял это и продолжил: – Мне показалось, что так будет лучше. Смотри, раньше мешки находились в глубине туннеля, так?
– Ну, так! – согласился я.
– Во–от, а в случае нападения, если положение дел окажется хреновым, бежать будет опасно – могут выстрелить в спину. Так?
– Так! – снова сказал я, не совсем понимая, к чему клонит Денис.
– А если баррикада будет находиться на уровне платформы, то отступать будет гораздо безопаснее. Понял?
До меня, наконец, дошло. Разумно, в общем–то!
– Неплохо придумано, - оценил я.
– Спасибо! Подсобишь, а? С тобой мы быстрее справимся.
– Помогу, конечно. А почему вы не позвали на помощь никого из жителей станции?
– Да зачем? Мы бы и вдвоем справились, ну а тут ты… Сразу почувствовал, что неспроста пришел, как будто специально к нам на помощь, - как-то хитро улыбнулся Громов. – Кстати, как дела–то у тебя?
Я напрягся. Что это он спрашивает о моих делах? Неужели что–то знает про «красных»?
– А что? – осторожно спросил я, стараясь, чтобы вопрос не прозвучал грубо.
– Да ничего! Просто спросил. Нельзя?
Тьфу, какой я идиот. Совсем стал каким–то неадекватным. А все из-за событий минувших дней.