Ветер перемен
Шрифт:
Когда Вадик проходил мимо, я не сдержался и похвалил его творение:
– Здорово получилось, классная машина. Долго ее делал?
Вадик сначала посмотрел на меня удивленно, как на внезапно заговорившего немого, а затем смущенно почесал в затылке и ответил:
– Спасибо! Да нет, не долго, не один же трудился, нас целая бригада была. Зато знаешь какая у нее проходимость, никакие мутанты не страшны.
– Это уж точно…
Ко мне подошел Анатолий Яковлевич, взял за локоть и повел за собой.
– Пойдемте, голубчик, сейчас я вас устрою.
– Ну, если я не ослышался, вы сказали, что отвезете меня к метро на машине…
– Да, так и есть! Чтобы загладить нашу вину перед вами.
– В таком случае, я мог немного задержаться и вы бы показали мне, что тут да как.
Анатолий Яковлевич улыбнулся.
– Чудно!
Мы с ним остановились перед большими железными дверями бункера. Анатолий Яковлевич сунул руку в углубление на стене и нажал на кнопку. Послышался резкий хлопок, и двери отъехали в стороны, давая нам пройти внутрь комплекса.
Спускаясь по лестнице, я подбирал слова, чтобы попросить Анатолия Яковлевича о помощи. Просто не знал, как это лучше сделать.
– А можно вас спросить?
– Конечно, конечно! Спрашивайте!
– Вы же врач, верно?
– Истинно так! А в чем проблема?
– Видите ли… еще со вчерашнего дня у меня болит рука. Я думал, ушибся и скоро пройдет, но с каждым часом становится все хуже и хуже.
– Ай–яй–яй, а что произошло? – всплеснул руками Анатолий Яковлевич.
– Точно не помню, но, по–моему, это случилось тогда, когда я убегал от тараканов. Я тогда оступился и упал. Прямо на руку.
– Тараканы? Вы, наверное, имели ввиду жуков? – удивился мой собеседник.
На мой взгляд, те существа были точной копией таракана, хоть и увеличенной в десятки раз, но обсудив их с Анатолием Викторовичем, мы пришли к выводу, что говорим об одних и тех же существах.
– Я посмотрю вашу руку. Будем надеяться, ничего серьезного не случилось.
– Спасибо.
– Да пока не за что! Вообще знаете, Олег, вы только не обижайтесь, я даже рад, что мы встретили вас! Я узнал, что мы – не единственные люди в Петербурге, в метро, оказывается, тоже есть жизнь. Десятки тысяч людей, подумать только!.. А когда отдохнете, я уверен, расскажете мне еще что–нибудь интересное про вашу жизнь. Наверняка, вам есть, что рассказать?
О да, подумал я про себя, действительно много чего могу рассказать про жизнь в метро. Одни мои приключения, начиная с вылазки на «Достоевскую» и заканчивая выходом на поверхность чего стоят. А ведь и до этого происходило немало интересного.
– Конечно, расскажу, если хотите, – заверил я.
– Очень хочу, – кивнул головой Анатолий Яковлевич.
– Ну, вот мы и пришли!
Место, в которое меня привел Анатолий Яковлевич, оказалось небольшой, но вполне просторной комнатушкой. Она очень походила на больничную палату: белые стены, четыре койки, характерный запах медицинских препаратов.
На одной из кроватей лежал человек. Его состояние вызывало у меня неподдельное сочувствие. На лбу – марлевая повязка, пропитанная запекшейся кровью, правая рука на перевязи. Лицо бледное настолько, что чуть ли не сливается с наволочкой.
– Выбирайте любую кровать и располагайтесь. Снимайте свой костюм, я вам сейчас принесу чистое белье, в него и оденетесь. Как приду, так сразу разберусь с вашей рукой.
Анатолий Яковлевич ушел, а я стал стаскивать с себя химзу. В итоге остался в одних только штанах и рубашке. До чего же приятно было освободиться от неудобного костюма! Я ведь в нем чуть ли не весь день провел.
Больной, лежащий на соседней койке, чуть приподнялся, посмотрел в мою сторону, но заметив, что я поймал его взгляд, поспешил опустить голову на подушку. Уставился в потолок и сделал вид, будто ничего и не было.
Я пожал плечами и стал снимать рубашку. Это занятие далось мне с не меньшим трудом, чем освобождение от химзы, а все из–за чертовой руки. Поскорее бы вернулся уже Анатолий Яковлевич, осмотрел ее и вылечил, если это, конечно, возможно. А я очень надеюсь, что ничего серьезного не случилось.
Рука моя от самого плеча и до локтя была красной, что говорило о том, что у меня не простой ушиб, а что–то посерьезнее. Вряд ли перелом, но скорее всего вывих.
А так, за исключением дополнительной пары синяков, со мной все было в порядке. По крайней мере, на первый взгляд.
Больной снова повернул ко мне голову. Открыл рот, но не сказал ни слова. Просто двигал губами как рыба. Может что–то сказать хотел, но не мог. Наверное, его хорошо приложило по голове, вот речевой аппарат и нарушился. Интересно знать, где же он пострадал? Впрочем, какая разница? Надолго я здесь не задержусь, и этот человек вряд ли станет моим соседом на длительный срок. Возможно, и вижу–то его в первый и последний раз.
О, а вот и Анатолий Яковлевич! Наконец–то.
– Олег, вы уже разделись? Молодец! Как себя чувствуете, нормально?
– В принципе да!
– Уже хорошо, – нараспев сказал Анатолий Яковлевич. – Ну–с, давайте посмотрим вашу руку. У–у–у, дело плохо!
– Что такое? – испуганно спросил я.
– У вас вывих, надо вправлять руку.
– Фу, вы уж меня напугали! – от сердца отлегло, я уж подумал, что–то серьезное.
– Приготовьтесь, будет больно!
– Что, прямо так вот сразу и будете вправлять?
– Так а что тянуть–то?
И ведь не поспоришь! Я кивнул – готов, мол, – и Анатолий Яковлевич заученным движением, не раз наверное применял на практике, вывернул мне руку. Хруст, вспышка дикой боли. Я даже не сдержался и выкрикнул пару очень нехороших слов.
– Это хорошо, Олег, что у вас болевой порог не низкий, иначе бы вы могли, как говорится, и ласты склеить. Без наркоза вправлять вывих – это весьма неприятно. Для больного, разумеется.
– Да уж, на себе прочувствовал, – скорчил невеселую гримасу я.