Ветер полуночи
Шрифт:
Тридцать семь минут! Думать больше было некогда. Билл вырвался от полицейского и бросился к пляжу. Тот пытался бежать за ним, но отстал и махнул рукой. Тропинка к берегу вилась мимо кустов рододендрона. А вот и заграждение — спираль из колючей проволоки фута в четыре высотой, на фанерных щитах, прибитых к небольшим столбикам, врытым в землю, были знаки предупреждения об опасности. Он посмотрел вокруг в поисках чего-нибудь, что помогло бы ему перебраться через проволоку, и, расшатав, вытащил из земли столбик с фанеркой. Ни души вокруг. И охрана, и зрители собрались на вершине горы, откуда, перекрывая шум вертолета, снова послышалось пение.
Билл положил столбик на проволочную спираль и начал осторожно
Сюда он добрался за три минуты, но сейчас над ним футов на шестьдесят почти отвесно вздымался горный склон. В полумраке он показался ему осыпающимся: справа Билл увидел один из шурфов, плотно забитый гравием — для соответствующего направления взрывной волны. Он подумал было о том, что надо бы отыскать провод к детонатору, но тут же отказался от этой мысли. Взрывчатка была заложена в трех разных местах, и у него не хватило бы времени все их найти. Билл сбросил пальто и начал карабкаться наверх. Склон горы был рыхлый и осыпающийся. Комки мягкого песчаника и глины отваливались при малейшем прикосновении и осыпались вниз. Зеленые кустики, издали казавшиеся прочно сидевшими в земле, выдергивались, как только он хватался за них, и он каким-то чудом удерживался на крутом склоне и медленно, на коленях и локтях, карабкался все выше и выше. Отдышавшись в мелкой расщелине, поросшей папоротником, Билл добрался до небольшого острого гребня, грозившего осыпаться вниз. Наконец он преодолел и это препятствие.
Времени оставалось меньше тридцати минут. К счастью, никто не мог его здесь увидеть. Отель уже находился не более чем ярдах в пятидесяти — огромный, грозный, с башенками и зубцами, четко вырисовывавшимися на фоне неба, с ярко освещенными окнами. Выше, мимо Билла, словно его здесь вовсе и не было, проскакал заяц, другой, третий, белка, стая мышей. Инстинкт подсказывал зверькам, что тут должно было произойти, и они спасались бегством.
Издали все еще раздавалось пение. Ветер с моря донес до Билла мелодию, и ему казалось, что он движется в такт с ней. Подбежав к отелю и убедившись в невозможности проникнуть туда через главный вход, так как его сейчас же заметили бы, Билл внимательно осмотрелся вокруг и увидел справа боковую дверь, которая была распахнута настежь и качалась от ветра. Через нее он проник в отель и оказался в просторной кухне, облицованной белым кафелем. Обведя ее беглым взглядом, Билл понял, как спешила фирма «Стар констракшн» снести отель «Ройял». Дорогое оборудование кухни было нетронуто. Видимо, контракт предусматривал большой штраф за задержку работ.
Из кухни Билл вышел в небольшой коридор, а затем оказался в вестибюле. Люстры были сняты, горели голые лампочки, при ярком свете которых вестибюль походил на подготовленную для киносъемки декорацию кафедрального собора.
Да, отель «Ройял» в свое время действительно являл собой внушительное зрелище. Выложенный мраморными плитами вестибюль размером с футбольное поле; стол администратора, за которым могло бы разместиться солидное почтовое отделение; повсюду указатели — ресторан «Леди Грей», бильярдная, закусочная, бар «Фелклиф», салон-буфет «Северное море», библиотека, читальный зал, зал для танцев. Казалось, что отель еще функционировал, и у Билла даже мелькнула мысль подняться на лифте на третий этаж, где должен был находиться номер 301. Однако лифты были демонтированы.
Билл побежал по широкой лестнице. Ковровая дорожка была снята, и его шаги по мраморным ступеням походили на перестук молотков.
Третий этаж. Груда порванных одеял, клочья газет, куча битого стекла и штукатурки. Номера 251–350. Стрелка, указывающая направление к зимнему саду и теннисным
Номера 251… 270… 300… 301. Дверь в 301-й номер была открыта настежь и слегка покачивалась на петлях. Он вошел в номер, в котором Джамбо Уэйн жил до переезда в рабочий поселок, в номер, в котором он сидел и подсчитывал, сколько они с Мэри получат за эти бумаги. Биллу показалось, что он чуть ли не ощущает присутствие здесь Уэйна. Почти вся мебель отсюда была вывезена. У стены, где когда-то стояли гардероб и туалетный столик, виднелись пятна невыцветших обоев. Дверь на балкон была раскрыта и скрипела под порывами ветра. Снаружи до Билла доносилось пение толпы.
Буфет с выдвинутыми ящиками, телефон, валяющийся на полу, протекающий радиатор… Дверь в ванную комнату…
«В каком месте ванной мог спрятать бумаги Уэйн? — вспомнил Билл размышления Поуда. — Уэйн знал, что будет последним жильцом этого номера и что санитарно-техническое оборудование в отеле снимать не предполагается. Как один из старших сотрудников фирмы, он мог бывать в гостинице до самого последнего времени… Полагаю, что нам следует искать в самых обычных местах. В таком месте, о котором ваша жена подумала бы немедленно. Ну, например, смотровое отверстие под ванной. Если же Уэйн любил читать романы о шпионах, он мог бы воспользоваться сливным бачком в уборной…»
Да, Джамбо Уэйн, наверно, любил читать шпионские романы, Билл обвел взглядом ванную комнату. Никакого смотрового люка под ванной не было. Билл приподнял крышку бачка и, заглянув в него, увидел лишь черный пластмассовый шар и рыжую от ржавчины воду. Никаких бумаг не было.
В комнате скрипнул паркет, и послышались чьи-то шаги.
— Что вы тут ищете, мистер Ирвин? Не это ли? — Ганс Вицлеб любезно улыбнулся ему, и Биллу показалось, что его пожелтевшие зубы походят на ряд коричневых камешков. В левой руке Вицлеб держал завернутый в целлофан конверт, а в правой автоматический пистолет.
— Стойте спокойно, мистер Ирвин, и вы умрете без мучений. Если вы окажетесь настолько глупы, что попытаетесь броситься на меня, ваша смерть окажется довольно болезненной. — Улыбка исчезла с лица Вицлеба, и теперь он выглядел равнодушным ремесленником, который выполняет скучную и надоевшую ему работу. Наблюдая, как медленно поднимается пистолет, как сжимается палец на спусковом крючке, и понимая, что ему предстоит сейчас умереть, Билл ничего не чувствовал, — только презрение к самому себе за тупейшую неосмотрительность: ведь убийца Джамбо тоже должен был услышать, где спрятаны бумаги.
— Ганс, не здесь, не в ванной! — В проеме балконной двери стоял Норман Стар. Как и Вицлеб, он выглядел скучающим и равнодушным. В правой руке он держал сигару. — Пожалуйста, пройдите сюда, мистер Ирвин, — издевательски-любезно попросил Стар, жестом предложив Биллу вернуться в номер и ухмыльнувшись Вицлебу.
— Ты всегда был dummer Kerl (глупый парень) Ганс. Пуля из твоего пистолета легко пробьет его насквозь и рикошетом от кафельных плиток может поразить тебя самого. Мистер Ирвин, встаньте к стене. Приступай, Ганс.
— Но за что? Вы должны мне ответить — за что? — У Билла перехватило в горле, и он почувствовал, как на виске нервно забилась жилка. Перед тем как умереть, он во что бы то ни стало, хотел узнать всю историю.
— За что мы сейчас убьем вас? — все так же любезно и равнодушно спросил Стар. — Но это же так ясно! Вы следом за вашей женой узнали кое-что обо мне, и я не могу оставить вас в живых.
— Нет, нет, я спрашиваю вас вовсе не о том! Я хочу знать, неужели вы убили Мэри, шофера грузовика и Уэйна только из-за этого?! — Он показал на пакет, который Вицлеб держал в левой руке.