Ветер с Варяжского моря
Шрифт:
– Тормод говорит, что отец хочет взять тебя в лес, – вместо рассказов сам спросил Снэульв. – К тому недожаренному петуху, что разбил голову коряге. Это правда?
– Да он не решил еще. Одну меня здесь оставлять боится. Раньше ведь матушка моя была… – Загляда запнулась, коснувшись едва затянувшейся раны, но посмотрела на Снэульва и сдержалась, постаралась не показать своего горя. Снэульв тоже сирота – а ведь не плачет.
– А ты? – спросила она. – Твой Асмунд ведь тоже собирается уезжать?
– Асмунд собирается, – невозмутимо подтвердил Снэульв и тут же весело добавил, не дав Загляде огорчиться. – А я, как видно, остаюсь
– Хочу! – только и ответила Загляда, а в душе ее сияющим вихрем закружились целые толпы неясных сладостных образов. Если он останется здесь, то они и дальше будут видеться; если он будет служить варяжскому воеводе, то сможет в скором времени к ней посвататься…
Догада увлеченно рассматривала строящийся корабль, а Горюшко, оставшись без присмотра, забрался на шнеку к Спеху. Пытаясь расслышать, о чем говорят на берегу, Спех поднял мальчонку и посадил его на борт. Перебравшись на нос ладьи. Горюшко сел верхом на штевень и кричал что-то оттуда. Догада с берега громко звала братца слезать.
Тормод тем временем сторговал у проплывавшего рыбака несколько рыбин, разжег костер и подвесил над огнем черный закопченный котелок. Загляда поглядела, как он чистит рыбу, и пошла помогать. Старый корабельщик с охотой уступил это женское дело женщине. Снэульв тоже подошел и присел поблизости, не сводя глаз с Загляды. Греясь на солнышке, Тормод беседовал с Середой, поглядывал на девушку, хлопочущую возле котелка, и приговаривал, обращаясь к Снэульву:
– Умные люди давно говорят: женщины славян есть добрые жены. Если бы я не был старый и толстый, я бы сам к ней посватался!
Снэульв покусывал соломинку, не отвечая, но Тормод по лицу его видел – восхваляя свою Бьерк-Силвер, в Снэульве сыне Эйольва, он встретит полное понимание.
– Кетиль! – воскликнул вдруг Тормод.
– Что? – Загляда поспешно взглянула на котелок над огнем, но с ним все было в порядке.
Снэульв рассмеялся. Загляда недоуменно посмотрела на него.
– Да не этот! – Снэульв махнул рукой вдоль по берегу. – Вон идет Кетиль!
– Ко мне идут еще гости! Какой добрый день сегодня! – ликовал Тормод.
Отдыхавшие от работы корабельщики-словене посмеивались, жевали припасы, принесенные из дому детьми, ждали уху.
Со стороны города к ним приближались двое: Кетиль и Ило. Еще издалека норвежец начал говорить какое-то длинное приветствие, обращаясь к Тормоду.
– Только у Белого Медведя запахнет едой, как гости сбегаются со всех сторон! – ответил ему Тормод.
– Сегодня ветрено – запах твоей похлебки долетел, говорят, даже до Гестевельта [138] , – ответил Кетиль и вдруг увидел Загляду. – О! Красна дева! – сказала он по-словенски. – Привет и тебе!
138
Гестевельт – Гостиное Поле.
– А это Кетиль, – сказал тем временем девушке Тормод. – Твой отец его знает.
– Кетиль? – переспросила Загляда и посмотрела на железный котел, висящий над огнем. – Я уже знаю один.
– Да – это есть одно, – ответил ей сам Кетиль. – Можно класть еда!
Вслед за этими словами
– Каким колдовством ты приманиваешь к себе эту Лебяжьебелую, Белый Медведь? – спросил Кетиль и уселся на бревно рядом с Тормодом. Ило пристроился рядом с ним, как цыпленок возле наседки.
– Не колдовством —пусть дикие финны себе колдуют! – а искусством мудрой беседы, – важно ответил Тормод. – Бьерк-Силвер умеет ценить мудрость старых людей. Я уже рассказывал ей про Эйрика ярла, и она хочет услышать еще что-нибудь столь же поучительное.
– Ха! А я по простоте подумал, что она хочет посидеть рядом со Снэульвом. И несмотря на всю твою мудрость, она будет шить рубашки именно ему.
– Что вы там говорите про меня? – крикнул Снэульв.
– Мы говорим, что Оддлейв ярл согласен принять тебя в свою дружину, если ты этого хочешь. Он зовет тебя к себе поговорить об условиях. Он ждет тебя завтра.
Снэульв, Загляда, Тормод радостно закричали в один голос – за такую весть было не жаль всей рыбы в Волхове. Загляда даже запрыгала на месте, хлопая в ладоши, как девочка: ее мечты сами бежали ей навстречу. А Снэульв вдруг взял ее за плечи, нагнулся к ее лицу и поцеловал, прежде чем она успела сообразить. Загляда ахнула и рванулась из его рук: было и стыдно, что весь берег это видит, и так весело! Значит, он тоже… Ей уже казалось, что они со Снэульвом – одно, что судьба назначила их друг другу, что им суждена общая радость и общее горе, начиная с этого мгновения и до того темного дня, когда над одним из них взовьется погребальное пламя.
Вдруг возле шнеки раздался знакомый вопль Горюшки и тут же всплеск воды: зазевавшись, он сорвался со штевня и упал в воду. Взвизгнула Догада, ахнула Загляда, Середа и Тормод прервали; беседу и вскочили на ноги. Но Снэульв стоял ближе к воде. В один миг оказавшись под штевнем, где воды было ему по колено, он выловил Горюшку, который бултыхался, на мелководье, как лягушка. Смеясь, Снэульв подхватил его под мышки и высоко поднял на вытянутых руках. Вода ручейком стекала с Горюшки и с журчанием падала обратно в реку. Снэульв смеялся, смеялись и Загляда, и Догада, и корабельщики, и Кетиль. Один Спех смотрел со шнеки и не смеялся, пытаясь понять, что же это за человек, который то толкает людей в огонь, а то вылавливает чужих детей из воды.
Выходя с Горюшкой на руках на берег, Снэульв что-то весело крикнул ему.
– Он говорит, что не только ваши люди умеют спасать из воды, – перевел Тормод. И от себя продолжил, с беспокойством глядя на свесившегося с борта шнеки Спеха: – А ежели ты, славный любимец дочерей Эгира [139] , тоже хочешь упасть со снеккья [140] , то Тормод Исбьерн не полезет тебя спасать. Я старый и толстый, а вода…
– Вельми мокрый! – закончил Кетиль.
139
Эгир – морской великан, имеющий дочерей Всплеск, Волну, Прибой, Вал, Бурун и др.
140
Снеккья (сканд.) – шнека, класс корабля.