Ветер с Варяжского моря
Шрифт:
Дрожащими руками Тормод стянул с шеи ремешок, на котором висели его амулеты – молоточек Тора и кабаний клык с руническим заклинанием, – и повесил его на грудь Загляде.
– Это сохранит тебя. Иди, иди!
– А ты? – Потрясенная Загляда схватилась за ремешок у себя на груди. То, что Тормод пожелал расстаться с последним из своих сокровищ, напугало ее чуть ли не больше всего предыдущего. Поистине рушится мир! – А ты-то что? Вместе пойдем!
– Я уже старый, меня не слушаются ноги, со мной ты не дойдешь! Иди сама, скорее иди! За меня не бойся, кому я нужен! Меня не тронут! Там же мои соплеменники! – торопливо убеждал ее Тормод, сам себе не веря да и не задумываясь над своими словами. – Если ты попадешь
Загляда не все и поняла в его сбивчивой речи, но послушалась. Середа со своими домочадцами, наконец, готов был тронуться со двора. Оторвавшись от тына, Загляда хотела идти за Середой, но вдруг в шуме за тыном что-то изменилось. Тревожные призывы и выкрики сменились криками ужаса и женскими визгами, и сквозь них ясно был слышен холодный звон оружия.
Казалось, совсем немного времени прошло с тех пор, как передняя ладья Эйрика ярла показалась перед Велешей. Но вот уже десяток его боевых кораблей, на каждом из которых было не меньше сотни хорошо вооруженных и умелых воинов, шли по Волхову мимо городских построек. Не нуждаясь в пристани, они приставали к берегу в любом месте. Как будто зная заранее расположение ладожских улиц, корабли расходились по реке, не мешая друг другу. С бортов и кормы каждого из кораблей десятками спрыгивали воины в железных шлемах и быстро выбирались на берег, круглыми красными щитами прикрываясь от стрел, которыми их пытались остановить ладожане.
Но сопротивление было беспорядочным и слабым, и крепкие мечи викингов уверенно одолевали его. От детинца уже бежала дружина посадника Дубыни, спешно собранная со всего города, но посадничьих кметей было в несколько раз меньше, чем викингов. Отряд с каждого из кораблей действовал на одной из улиц, викинги неудержимыми потоками с нескольких сторон разом растекались по Околоградью, и те ладожане, кто не успел скрыться в крепости, не могли и опомниться, как вокруг них уже были враги. Красные щиты били в глаза цветом тревоги и крови. Опытные в военном деле скандинавы действовали быстро и четко: убивали всех, кто встречал их с оружием, связывали годных для невольничьих рынков, тут же срывали с мёртвых и связанных серебряные украшения. Крепкие рослые фигуры в конических шлемах были уже в каждом дворе. Высаживая двери, они врывались в дома и амбары, сбивали замки с ларей и сундуков, вытряхивали все добро, которое казалось им достойной добычей. Зная, чем богаты славянские поселения, скандинавы не искали золота, а брали куски льняного полотна, мотки шерсти, мало ношенную одежду, бочонки меда и воска, меха, выделанные кожи и шкуры, подбирали брошенное оружие, топоры, ножи. Стоны и плач повисли тучей над Околоградьем. Везде были скандинавы, от них некуда было спастись. Казалось, не люди, а злобные неуязвимые духи темной тучей накинулись на мирный город. К шеломам скандинавов были прикреплены круглые наглазья, скрывавшие часть лица, и взгляд из-под них казался взглядом с того света.
Середа едва успел развернуть свою лошадь мордой к воротам, как вдруг створка отлетела и в проеме встал высокий широкоплечий скандинав с длинным мечом в сильной руке. Его кожаная одежда была забрызгана кровью, а быстрый взор серых глаз живо охватил весь двор и людей в нем. Мигом викинг оказался возле Середы. Тот вскинул топор, который едва успел схватить, но против меча в умелых руках воина топор корабельщика, привыкшего рубить бревна, а не живых людей, был слаб. Одним ударом викинг бросил Середу на утоптанную землю двора.
Вслед за первым в ворота вбежали еще четверо или пятеро разбойников. Починок с медвежьим ревом кинулся между ними и детьми, но тут же упал, разрубленный сильным ударом от плеча до пояса. Не глядя больше на мужчин, викинги без труда переловили растерявшихся от ужаса
Когда разбойники оказались во дворе, Тормод успел загородить собой Загляду, так что в первые страшные мгновения она не попалась им на глаза. Замерев от ужаса и не в силах даже зажмуриться, Загляда смотрела остановившимся взором на страшную картину гибели такой дружной, приветливой и трудолюбивой семьи корабельщиков. Крики и плач детей жестоко терзали ее душу, она готова была без памяти броситься к ним, но Тормод широкой спиной прижал ее к тыну и не давал даже двинуться.
Из раскрытых дверей избушек слышался грохот посуды, треск ломаемых ларей и коробов. А на дворе один из викингов выхватил с волокуши Горюшку, сорвал с нега козью шкуру и безжалостно закрутил ему руки назад. Жена Середы бросилась на разбойника, пытаясь вырвать у него своего сына; ударом кулака викинг отшвырнул ее, но она, не замечая боли, как лист на ветру поднялась и бросилась на него снова. На миг оставив мальчика, викинг выхватил с пояса нож и ударил им в грудь женщины. Она упала. Не оглянувшись на нее больше, викинг скрутил руки Горюшке, в один миг ставшему сиротой.
Загляда еще не успела отвести взор от лежащей на дворе хозяйки, как вдруг лицо ее, словно блеск клинка, ожег взгляд холодных светло-серых глаз. Перед Тормодом оказался тот самый викинг, кто первым ворвался во двор и от чьего меча погиб Середа. Мигом поняв ценность добычи, викинг схватил Тормода за плечо, чтобы отбросить его как досадное, препятствие, но старый корабельщик с неожиданной силой оттолкнул его руку. Никогда ему не приходилось обращать оружие против людей, но, окажись с ним сейчас его рабочий топор – Отец Кораблей, как он его звал, – Белый Медведь нашел бы в себе силы убить любого, кто протянет руки к его Березе Серебра. Но топор остался на пристани – услышав об опасности, Тормод подумал лишь о бегстве, не о битве.
Викинг мгновенно вскинул левую руку с зажатым в ней ножом и ударил Тормода. Он метил в горло, но старый корабельщик сумел увернуться и удар пришелся в плечо. Коротко охнув, Тормод пошатнулся; викинг снова ударил его ножом в бок, толчком опрокинул на землю и выхватил из-за его спины Загляду. Она кричала от страха не столько за себя, сколько за Тормода. Ей казалось, что он убит, и ужас рвал ее на части. Не слушая, викинг грубо закрутил ей руки назад..
– Эй, Хельги! Поосторожнее! – крикнул рядом голос на северном языке. – Ты поломаешь ей руки! Посмотри, какая красивая! За нее дадут не меньше трех марок!
Рыдая, Загляда почти ничего не видела и не слышала, но ощутила, что железные руки викинга разжались, и кто-то другой, помягче, перехватил ее запястья и связал их обрывком веревки, не туго, но вполне надежно. Задыхаясь от слез, она рвалась туда, где лежал Тормод, хотела хотя бы увидеть его, но пряди волос падали ей на глаза, а убрать их она не могла.
– Э, посмотри! – Первый викинг взял ее за плечо и повернул к себе.
Возле самого лица Загляды вдруг блеснула сталь. Она вскрикнула, а викинг ловко поддел острием ножа ремешок, на котором держалось ее сердоликовое ожерелье, и перерезал его.
– Посмотри, сколько сразу! Может, есть еще чего-нибудь? – Подхватив падающее ожерелье, викинг окинул внимательным взглядом фигуру девушки. – Да как же они снимаются?
Протянув руку к голове Загляды, он попытался отцепить серебряные кольца, прикрепленные на ленте у нее на висках, дернул, и Загляда вскрикнула от боли – кольцо зацепилось за волосы. Не тратя времени, викинг перерезал ленту и забрал ее вместе с четырьмя кольцами.
– Все? – Оглядев еще раз, он протянул руку к ремешку, на котором висел молоточек Тора и кабаний клык. Но другой викинг вдруг перехватил его руку.