Ветер с Варяжского моря
Шрифт:
В гриднице стоял шум, все говорили и кричали разом. Снэульв молчал, тяжело дыша, все еще сжимая в ладони рукоять ножа. Великан лежал без движения на полу меж двух очагов.
– Ты убил его! – Арнора всплеснула руками. – Так ославить нашего ярла – будто у него в доме убивают гостей! Люди, будьте все свидетелями – это не человек Оддлейва убил этого берсерка! Это человек самого Эйрика ярла!
– Глума не так-то легко убить! – жестко усмехнулся Хельги. Уголок рта у него чуть заметно дергался – смертельная опасность, едва миновавшая его племянника, не оставила его равнодушным. – У него череп крепче камня.
– Так ты его не убил? – Арнора подошла поближе и заглянула в лицо берсерку. – Я готова была поклясться, что ты проломишь ему череп.
– Боюсь, не сломал ли я скамью! – переведя дух, Лейв усмехнулся, осмотрел край скамьи и поставил ее на место. – А то хозяйка рассердится на меня.
– У нее и без того хватает причин на вас сердиться, – проворчала Арнора.
– А он не будет тебе мстить? – спросил Кетиль, переведя взгляд с лежащего берсерка на Лейва.
– Мне – не будет. Он же не видел, что это сделал я. Отец Ратей наделил берсерков большой силой, но не дал им глаз на затылке. До завтра он отлежится и начнет опять гоняться за пивом и за девушками.
– И в другой раз я встречу его получше, – жестко бросил Снэульв, впервые подав голос.
Он сунул нож обратно в ножны и повернулся к Загляде. Она схватила его локоть, сквозь плач не в силах сказать ни слова: она слишком испугалась за себя и за него.
– Мой племянник весь в своего отца – лезет в драку с берсерками! – негодовал Хельги. – Ты хотел, чтобы он убил тебя? Ну зачем ты на него полез? Тебе надоело жить?
– Я на него полез? – Снэульв хрипло усмехнулся, подняв глаза к своему дядьке. – Нет, я его не трогал. Я…
Он снова посмотрел на плачущую Загляду, отнял у нее локоть и ушел из гридницы. Едва ли он ввязался бы в драку с берсерком ради какой-нибудь другой женщины. Но эта, забывшая свои обещания, все же была не то, что другие. Едва он услышал ее крик, как непонятная сила подняла его и понесла. Зачем, почему – все это было неважно.
Под вечер Эйрик ярл со своими людьми вернулся из города, гридница снова наполнилась людьми. В девичьей тоже собрался кружок людей, уже ставший привычным: Арнора, Кетиль, Загляда возле Тормода, Лейв возле Загляды. Удивительно, как быстро люди привыкают к самым необычным условиям, даже к таким, какие и хорошими-то не назовешь. Всего несколько дней назад у Загляды и Тормода был свой дом, а теперь они то ли гости, то ли пленники, не знающие, что с ними будет завтра. Однако Тормод уже так обосновался в своем углу, будто никогда и не имел другого дома. Раны его заживали хорошо, хотя и не быстрее, чем бывает в пятьдесят пять лет. Но душевное равновесие почти вернулось к нему, он опять был говорлив и дружелюбен.
Из-за двери гридницы долетали крики пира, а здесь Арнора принесла жбан пива, хлеб с сыром, и угощение получилось не хуже.
– А где Ило? – Загляда с беспокойством огляделась, не видя белесой лохматой головы Маленького Тролля. Во время его постоянных отлучек она беспокоилась, как бы с ним опять чего не случилось.
– О, он теперь большой человек! – отозвался Кетиль. – Викинги позвали его в гридницу и усадили с собой за стол. Он сегодня утром так славно одолел Орма Толстого в поединке, что теперь его уважают.
– Довертится он там! – Загляда покачала головой. – Поменьше бы ему возле викингов тереться, целее бы был.
С заднего двора вошел Снэульв, поздоровался, сел в тени. Загляда отвела глаза: прежнего гнева она уже не чувствовала, но ей было неловко. А Снэульв перевел внимательный взгляд с нее на Лейва. Раньше, на Готланде и во время плавания, ровный нравом и дружелюбный побратим Хельги понравился ему даже больше, чем сам Хельги. Но едва Снэульв понял, что Лейву тоже нравится Загляда, как товарищ превратился во врага. Теперь он заметил на руке Загляды золотое кольцо, но в полутьме не мог разглядеть, его это кольцо или чужое. Не зная, радость примирения или горечь окончательной измены означает это кольцо, Снэульв сидел с замкнутым видом, не участвуя в общей беседе.
Из дверей гридницы в девичью шагнул один из викингов:
– Где тут Тормод-корабельщик?
– Я здесь! – бодро подал голос Тормод. Загляда отодвинулась, чтобы его не загораживать.
– Эйрик ярл хочет спросить о твоем здоровье.
– Поклонись ему от меня, – важно отозвался Тормод, как будто к нему прибыл гонец из-за моря. – И скажи: мое здоровье достаточно хорошо, чтобы я не собирался умирать, но достаточно плохо, чтобы я мог выйти и сам сказать ему об этом.
– Ты корабельщик или скальд? Вон сколько наболтал! – проворчал викинг, уже забывший половину, и ушел обратно в гридницу.
Все в девичьей рассмеялись, но вдруг разом умолкли. Дверь из гридницы открылась снова, и вошел Эйрик ярл.
Кетиль и Арнора встали со скамьи и отошли, давая ему место возле лежанки Тормода. Эйрик ярл сел, поправил меч в ножнах, окованных серебром.
– Раз ты не можешь прийти ко мне, я сам пришел к тебе! – приветливо сказал он Тормоду. – Стюр не понял половину того, что ты ему ответил – то ли тебе плохо, то ли хорошо. Повтори мне еще раз, может быть, я окажусь удачливее.
– Твоя удача известна во всех северных странах! – ответил Тормод. – И я не знаю такой силы, которая могла бы бороться с ней. Мне не так повезло. Мои раны подживают неплохо, но я уже стар и не могу оправиться за пять дней. Мне еще долго придется лежать, прежде чем я смогу взять в руки топор.
–У нас не так много времени, – сказал Эйрик ярл. – Мы вовсе не собираемся зимовать здесь. Еще несколько дней – и мы уходим. Я думаю, на моем корабле тебе будет удобно.
– Ой, мои старые кости уже болят при мысли о качке! – Тормод сморщился и почесал в затылке здоровой рукой. – А раны мои на борту наверняка откроются, и я истеку кровью. Не много тебе будет от меня проку, и придется мне строить корабли Эгиру и Ран. Только они в них не очень-то нуждаются. Богиня Ран, пожалуй, посадит меня плести сети, которыми она вылавливает утопленников…
Загляда закрыла рот ладонями, чтобы не рассмеяться. Эйрик ярл вдруг бросил на нее быстрый взгляд, и она заметила, что он тоже улыбается болтовне знаменитого говоруна.
– Ах, да! – Тормод вспомнил, с кем говорит. – Прости, ярл, я и в молодости был болтлив, а к старости, как известно, все недостатки только углубляются. Так вот что я хотел тебе сказать: было бы гораздо лучше, если бы ты оставил меня поправляться в этом углу. А когда от меня снова будет прок, я нагоню тебя. Тебя не так-то трудно найти, хотя Зеленое море и велико.