Ветер с Варяжского моря
Шрифт:
Княгиня провела у себя на лбу поперечную черту, показывая, какой шрам у Арнкеля.
– Знаю, матушка, знаю! – успокоила ее Прекраса. – Да я его видала на дворе, как сюда шла.
– Арнкель хорошо управится. Он и неглуп, и осторожен. Ему и Ингольв поверит. Иди скорее! – торопила ее княгиня.
Прекраса вышла в верхние сени. Княгиня наконец села на лавку и перевела дыхание. В ней, билась тревога, боролись любовь к сыну и любовь к Ингольву. Ни о чём другом она не могла думать, ничего другого не принимала к сердцу. Ей нужно было только одно – уберечь от беды двух человек, которых она только и любила в жизни.
Начало подземного лаза из Княщины оказалось в спальне хозяев.
– Двигайте! – боярыня Ильмера показала Снэульву и Кетилю на широкую лежанку с резными зверями по углам. – Да тише. Как бы не услыхали эти…
Она оглянулась на дверь, отделявшую ее от ненавистных пришельцев. Посадник Дубыня лежал без чувств в углу спальни, возле него сидел, не смыкая глаз, ведун из Велеши,
Кетиль и Снэульв вдвоем подняли тяжеленную лежанку и сдвинули ее к середине палаты.
– Вот здесь, – Ильмера стукнула носком сапожка в одну из толстых дубовых плах. – Поднимите.
Присев на корточки, Кетиль осторожно просунул в щель тупой конец меча, попробовал нажать, сделал знак Снэульву. Вдвоем они приподняли плаху и сдвинули ее в сторону. Из черной прямоугольной дыры потянуло прохладной сыростью.
– Там, внизу, – Ильмера показала глазами вниз.
– Мне бы и не пролезть… – озадаченно пробормотал Тормод и поглядел на свой живот.
– Ключ у меня здесь, – Ильмера отперла один из своих многочисленных ларей: – Эйрик не знает ничего – от княщинских ворот все ключи отобрал, а эти у меня в сохранности.
Снэульв взял у нее ключ и соскользнул вниз. Под вынутой доской в земле обнаружилась деревянная крышка узкого лаза, окованная толстыми полосами железа. От пола до земли было чуть меньше двух локтей; Снэульв стоял на коленях в темноте, из которой виднелся его светловолосый затылок и плечи. Повозившись и погремев чем-то, он поднял голову:
– Там не открывали не знаю сколько зим, замок заржавел.
– Погоди, я принесу масла, – сказала Арнора и вышла.
Маленький Тролль невозмутимо сидел на полу между двух мешков с припасами, которые собрала им Арнора. Загляда куталась в толстый шерстяной плащ, полученный заботами той же женщины. Ей было тоскливо, неловко и страшно. Вид узкого, тесного и темного провала, мысли о далекой ночной дороге впереди давили на нее тяжким камнем. Что Эйрик ярл сделает с Тормодом, когда узнает, что она сбежала? В лучшем случае просто увезет с собой, не глядя на его раны и слабость. И тогда она больше никогда не увидит его. Загляде хотелось остаться и уплыть за море вместе с Тормодом, разделить его участь, раз уж избавить его от службы Эйрику не в ее силах. Так ей казалось честнее. И только клятвы самого Тормода, что ему от этого будет только тяжелее, убедили ее согласиться на уход. А что будет с ней в лесу? Со всех сторон ее окружала тоскливая, угрожающая неизвестность, и вполне определенным было только одно – вечная разлука с человеком, который сейчас был ей ближе всех на свете.
– Не грусти, Береза Серебра! – утешал ее Ило. – Я отведу тебя к одним людям, у них ты спокойно дождешься, пока Эйрик не уйдет из Альдейгьи. И твой отец вернется, и все будет как было. Это не очень далеко. Мы дойдем за одну ночь, если все будет хорошо. И Снэульв успеет проводить тебя и вернуться.
– А ты собираешься вернуться? – Загляда посмотрела на Снэульва. – Зачем?
– Зачем? – мрачно повторил Снэульв. – Затем, что я дал клятву верности Ингольву и не нарушу ее. Я не так легко беру назад свои обещания, как другие.
– Ты обо мне? – возмущенно спросила Загляда. – Я тебя ничем не обманула! Я своих обещаний назад не брала! Я…
– Будет вам! – Боярыня Ильмера раздраженно махнула рукой. – Успеете еще.
Загляда и Снэульв замолчали, отвернулись друг от друга. Оба они страдали от своей ссоры, которая, кажется, становилась все глубже, но не знали, что с ней поделать.
Арнора принесла масла, подала Снэульву горшочек. Он смазал замок, вставил в прорезь железный ключ, нажал. Внутри железного туеска щелкнуло, дужка освободилась. Сняв замок, Снэульв с усилием поднял крышку. Даже в спальном покое пахнуло густой затхлой сыростью. Арнора поморщилась, Загляда содрогнулась.
– Там вода? – тревожно спросила она и посмотрела на свои ноги. При одной мысли о холодной, застоявшейся подземной воде ее охватила противная дрожь.
– Может быть! – вздохнул Кетиль. – Здесь не приходится рыть глубоких колодцев, вода близко.
– Хватит разговаривать! – сказал Снэульв. – Другого пути у нас все равно нет. Не бойся, я пойду первым.
Он сел на край колодца, потом спрыгнул вниз. Его светловолосая голова мелькнула и исчезла во мраке, словно утонула.
– Давайте мешок, – тут же послышался снизу его приглушенный голос.
Кетиль спустил ему один из мешков, потом повернулся к Загляде:
– Я помогу тебе, Береза Серебра. Не бойся.
Тормод обнял Загляду здоровой рукой, поцеловал в лоб, прижался к ее лицу своей белой бородой, словно хотел навсегда остановить это мгновение. У Загляды брызнули слезы из глаз. Стараясь не думать, что это их последняя встреча в жизни, она оторвалась от корабельщика, села на край плахи и спустилась в тесное подклетье. Там она села на край черного колодца, чувствуя, как тянет сквозняком по ногам. Кетиль спустился вслед за ней, и Загляда подала ему руки. Крепко сжав ее запястья с своих огромных ладонях, Кетиль легко, как соломенную Кострому [187] , поднял девушку над землей и опустил вниз. Дрожащий свет в опочивальне повернулся над ее головой и ушел вверх, сжался в полоску не шире лопаски [188] прялки. Загляда испугалась, не зная, глубоко ли дно – ей казалось, что ее опускают в черную холодную прорубь. Но тут же сильные руки Снэульва обхватили ее за пояс и поставили на землю. Здесь было так тесно, что они вдвоем стояли, прижавшись друг к другу.
187
Кострома – соломенная кукла, олицетворение умирающей зимы в славянских обрядах встречи весны.
188
Лопаска – вертикальная доска прялки, к которой прикрепляется кудель.
– Иди туда. – Снэульв слегка толкнул Загляду в сторону.
Прищурившись, она различила в стене совершенно черный провал высотой в половину человеческого роста.
Шагнув в провал, Загляда чуть не упала – ниже первого колодца начинался другой ход. Но здесь можно было стоять не нагибаясь. Стены и потолок хода были выложены бревнами, воды внизу не было, но под ногами поскрипывал сырой песок. Было пронзительно холодно, в затхлом воздухе осязаемо висела сырость.
Робко шагнув вперед, Загляда споткнулась о мешок Снэульва. В первом колодце послышалась какая-то возня, мелькнул огонек. Раздался скрежет, потом глухой стук, и слабые отблески света из опочивальни исчезли. Крышка лаза опустилась. Вся крепость Княщины осталась позади, над их головами. Парень, девушка и подросток очутились в подземном царстве, темном, мрачном и неведомом.
Мимо Загляды в лаз протиснулся Ило с маленьким огоньком в руке. Арнора не пожалела им восковую свечку, которая горела без дыма и чада, не то что лучина.
– Здесь не очень-то весело, Береза Серебра! – бодро прошептал Ило. – Пойдем-ка отсюда поскорее.
Загляда пропустила подростка вперед. Без робости Маленький Тролль проскользнул дальше в темный лаз, светя огоньком.
– Иди, – услышала Загляда из тьмы позади голос Снэульва. – Я пойду за тобой.
Загляда пошла за Маленьким Троллем. Огонек был слишком мал, чтобы осветить весь ход, то и дело она спотыкалась. Кутаясь в плащ, она дрожала так, что зубы стучали. Они были заперты в этой темной земляной яме, как в ловушке. Загляде было трудно дышать, нестерпимо хотелось на волю, под небо. Любые беды и опасности казались не страшны, лишь бы над головой было вольное небо, а по бокам не смыкались сырые холодные бревенчатые стены. А рассказывают, что иные узники в порубах [189] живут по десяткам лет! Загляде казалось, что она не прожила бы в таком заточении и двух дней, задохнулась бы.
189
Поруб – темница в виде сруба, закопанного в землю и закрытого сверху, или просто ямы.