Ветер с Варяжского моря
Шрифт:
Только однажды Ило согласился на привал – они немного посидели, расстелив плащи прямо на земле, поели хлеба с сыром из своих запасов. Загляде не хотелось больше двигаться, но неутомимый Маленький Тролль уже торопил их идти дальше.
Но вот в лесу стало холодать, как бывает перед рассветом, Загляда плотнее закуталась в плащ. Небо, видное наверху сквозь ветки, из черного постепенно делалось серым, вокруг стали видны очертания деревьев и кустов. Они плотно обступали людей со всех сторон, и Загляда удивилась, как Ило ухитряется находить здесь дорогу, да еще и в темноте – никакой тропы не было видно. Она уже едва переставляла ноги, но близость солнца придала ей новых сил. Не жалуясь, она шла и шла следом за Ило, надеясь, что цель, к которой он так неутомимо стремится, уже близка.
На листве вокруг появилась чистая холодная роса. Если они не успевали уклониться от перегородившей дорогу ветки, она окатывала их пронзительно-холодными брызгами. Они вышли к небольшой лесной речке и двинулись дальше вдоль ее берега. На пути их встретилась большая поляна, на которой стояло несколько стогов сена. Это несомненно указывало на близость человеческого жилья, и Загляда приободрилась.
Деревья снова расступились. Впереди на поляне показался высокий бревенчатый тын. Прямо напротив были закрытые ворота с повешенным над ними медвежьим черепом, отгоняющим злых духов. Ило обернулся:
– Здесь живут те люди, что я тебе говорил. Они помогают торговать. Ждите здесь, а я пойду поговорю с ними.
Вытащив из-за пазухи блестящий новенький денарий конунга англов, каких не видали в лесной глуши, Маленький Тролль подбросил его, поймал и пошел к воротам. Словно услышав его шаги, ворота со скрипом распахнулись. Оттуда вышел подросток, примерно одних лет с Ило и такой же белоголовый. Впереди него выскочила собака, позади виднелись рога и серые бока нескольких коз. Собака с лаем кинулась на Ило, но хозяин прикрикнул на нее, и она отошла. Подростки обменялись несколькими словами по-чудски, и оба ушли назад в ворота. Собака согнала коз – их было много, около десятка – в кучу на поляне перед воротами и бегала вокруг, охраняя их. Иногда она с подозрением посматривала на оставшихся на опушке незнакомцев. Радуясь хоть какой-то передышке, Загляда тут же опустилась на пенек. Снэульв прислонился к дереву возле нее.
– Устала? – спросил он.
– А ты думал? – отозвалась Загляда. – Я в своей жизни столько не ходила.
Снэульв презрительно хмыкнул:
– А мне еще обратно идти. Хорошо хоть, что можно вернуться через ворота, а не через колодец.
– Ты прямо сразу обратно пойдешь? – испуганно спросила Загляда.
Остаться одной в чудском лесу ей вовсе не улыбалось. Несмотря на все размолвки, Снэульв все-таки был свой, привычный.
– А ты хочешь, чтобы я год просидел возле твоего подола? Здесь тебя никто не тронет. Бояться тебе больше нечего, а у меня найдутся другие заботы.
– Да уж, Ингольв в тебе очень нуждается, – язвительно сказала Загляда. Ее обидела готовность и даже желание Снэульва скорее ее покинуть.
– В бою не бывает лишних воинов.
– В каком бою?
– В каком! Я успел немного узнать славян. Разбей мне голову Мьельнир, если ваши люди уже не собрали войско на Эйрика. И князь в Хольмгарде не будет долго дремать. Не сегодня-завтра он придет со своей дружиной в Альдейгью.
Загляда вспомнила княжича Вышеслава, которого встретила тогда в Новгороде. Новгородский князь – теперь это он и есть.
– И ты будешь с ними биться? – тихо спросила она, не глядя на Снэульва.
– Нет, спрячусь в тот колодец! – ядовито ответил он. – Вся дружина Ингольва и Эйрика ярла будет биться, а я нет! Ты кем меня считаешь? Трусом?
Загляда молчала. Князь Вышеслав был для нее своим, но и Снэульва она не могла считать чужим. Они будут биться друг с другом, и каждый на своей стороне прав. Снэульв не может бросить Ингольва, которому клялся в верности. Но если он будет участвовать в этой битве, то они будут разлучены навсегда. Не говоря уж о том, что он может быть убит.
– Что ты молчишь? – с тихой яростью, в которой сквозило отчаяние, спросил Снэульв. Многодневное молчание, непонимание и обиды истомили его, и теперь наконец прорвались потоком яростных слов. – Все это из-за тебя! Из-за тебя я пошел в дружину к Ингольву! Из-за тебя я пошел в поход на Альдейгью! Из-за тебя я чуть не подрался с родным дядькой, когда увидел у него твое ожерелье! Я думал, что ты правда любишь меня! А ты… Твоя любовь держалась на воде до первого шторма! А потом ты испугалась! Как же, я – викинг, я разбойник, злодей! Хуже меня нет на свете! Я из-за тебя подрался с берсерком! Я из-за тебя ушел от Ингольва сейчас! Может быть, ему уже сегодня нужны его люди! Я противен сам себе! И все из-за тебя! Да возьмут тебя тролли!
Раздраженно махнув рукой, Снэульв отвернулся. Загляда чуть не плакала, прижимая руки к щекам. Голос Снэульва, полный яростного отчаяния, бил ее, словно плеть. Ей было обидно слушать его, она не могла признать себя саму виноватой во всем произошедшем. Но она поняла и другое – из-за всего этого Снэульв был так же несчастен, как и она, и даже больше. Для мужчины и воина запутаться во всех этих противоречиях было гораздо больнее. И он не стал бы так яростно обвинять ее во всем, если бы она была ему безразлична. Жалость к нему пересилила даже обиду.
Едва он замолчал, как Загляда вскочила со своего бревна, подошла к Снэульву и положила руку ему на плечо.
– Ну, прости меня! – торопливо заговорила она. – Пусть я буду виновата, только ты не сердись! Ну, кто же знал, что все так выйдет!
Не желая слушать, Снэульв хотел стряхнуть ее руку, но она вцепилась в него, почти повисла на его плечах, и он сдался – не драться же с ней. Отпустить его сейчас она никак не могла – ей казалось, что тогда они уже никогда не помирятся и навсегда останутся так несчастны.
– Чем же мы виноваты? – торопливо старалась она убедить его, заглядывая ему в лицо. Снэульв отворачивался, а Загляда уже не помнила, как и за что сама сердилась на него. – Я никого другого не люблю, мне никого другого не надо! – говорила она, чувствуя, что это и есть самое для него важное. Она даже не помнила о Лейве – сейчас Снэульв снова был для нее единственным на свете. – Ты что же думаешь? Я тебе обручье отдала, я тебя ждать обещала. И я ждала! Чем же я виновата, что ты так вернулся? С Эйриком, с красным щитом? Разве я так ждала?