Ветер
Шрифт:
Эту организацию нельзя было назвать советом, потому что любой свободный взрослый мог участвовать в работе Круача на том уровне, на котором желал.
Подобное устройство не могло бы иметь место на Земле; подобие его версии появилось однажды и там, давным-давно, но закончилось кровавым поражением.
Но итриане менее болтливы, менее заняты своим делом, менее склонны к упрямству, менее перегружены опытом прошлого, чем человек. Современные средства коммуникации, компьютеры, информационные приборы, обучающие машины помогли системе распространиться
Прежде чем она достигла подобного состояния, ей пришлось столкнуться лицом к лицу с проблемой администрации.
Необходимые общественные работы должны были иметь над собой материальную основу. Теоретически, чосы должны были делать добровольные вклады, на практике же оказалось, что поддержка должна быть постоянной. Поведение, причиняющее крупный вред физическому или социальному окружению, должно было быть запрещено вне зависимости от того, каким бы правильным оно не считалось в отдельных чосах или рассматривалось ими как специфическая наследственность.
И все же не существовало машины для принуждения, и итриане не мыслили о том, что нужно ее создать.
– 33
Вместо этого в тех случаях, когда несогласие принимало угрожающие размеры, виваны соответствующего Круача вызывали обвиняемых на Сэрвен. Последний, проводимый после долгих размышлений и серьезнейшей церемонии, требовал присутствия каждого из проживающих на данной территории: ради их собственных интересов и особенно ради их чести, обвиняемые должны были предстать перед подобием суда.
В прежние времена Сэрвен на целый чос означал его конец обращение в рабство тех, кто не был убит, с разделением их между победителями. Позднее он стал заканчиваться арестом и изгнанием тех, ко признавался лидерами. Но всегда он проводился под знаком высшей гордости. Если вызов на Сэрвен отклонялся, как это случалось, когда обвинение не было достаточно подтверждено фактами, что можно было признать его правомочным, то требовавшие его виваны вынуждены были кончать жизнь самоубийством.
С учетом характера итриан, Сэрвен играл у них такую роль, какую играет полиция у людей. Если ваше общество не потеряло моральные качества, то насколько часто вы можете вызывать полицию?
Никто, из знавших Льзу из Тарнов, не представлял себе, чтобы он сказал неправду насчет угрозы разорвать Авалон на части.
ГЛАВА 6
Там, где могучий Саггитариус впадал в залив, Центаур, второй город Авалона - единственный, кроме Грея, имевший определенное название пестрел зданиями речного, морского и космического портов, промышленного и торгового центров.
Этот Центаур был, в основном, городом людей и походил на многие имперские города, полный толкотни, суматохи, шума, веселья, а иногда и опасностей.
Находясь в нем, Аринниан большую часть времени был вынужден быть Кристофером Холмом и вести себя так, как подсказывало ему его имя.
А теперь этого требовали и его новые обязанности.
Он не удивился назначению его верховным офицером охраны Западного Коронана после организации
Но что его удивляло, так это то, что он как будто справлялся со своими обязанностями довольно успешно и даже получал некоторое удовольствие, исполняя их. Он, кто всегда насмехался над "пастухами"!
Через несколько недель в его районе действовала хорошо организованная армия, постоянно проводились учения, были улажены вопросы снабжения и коммуникации. (Конечно, большим подспорьем служило то, что большая часть авалонцев являлись завзятыми охотниками, даже если речь шла о больших группах. И то, что беспорядки оставили в память о себе военные традиции, которые нетрудно было возродить, и то, что совет старого Дэннеля всегда был к его услугам).
Организации подобного рода возникали повсюду. Им нужно было координировать свои действия с мерами, предпринимаемыми братством Симен. Была созвана Конференция. Она работала с полной отдачей и разрешала все вопросы, поступавшие на ее рассмотрение.
По окончании Аринниан сказал:
– 34
– Хилл, ты не хотела бы это отпраздновать? Может случиться так, что нам больше не представится такая возможность.
– Это был отнюдь не экспромт. Он думал об этом два последних дня.
Табита Фалкайн улыбнулась:
– Конечно, Крис! Все так делают!
Они пошли по Лайвелл-стрит. Ее рука покоилась в его. Субтропическая жара заставляла кожу покрываться потом.
– Я. А почему ты чаще всего называешь меня моим человеческим именем?
– Спросил он.
– И говоришь со мной на англике?
– Мы люди, ты и я! У нас нет перьев, чтобы пользоваться планхом по всем правилам. Почему ты против?
Несколько мгновений он колебался.
"Это сугубо личный вопрос. Нет, я полагаю, она просто снова мыслит как человек".
Он остановился и повел свободной рукой.
– Посмотри на все это и перестань философствовать, - сказал он. И тут же испугался, что проявил невежливость.
Но высокая белокурая девушка повиновалась.
Эта часть улицы пролегала вдоль канала, вода в котором была покрыта масляными пятнами и засорена отбросами.
Повсюду, куда ни глянь, баржи, а сам канал казался зажатым между двумя рядами плотно притиснутых друг к другу зданий, чьи ободранные фасады тянули свои десять-двенадцать этажей к ночному небу. Звезды и белый полумесяц Морганы терялись в ярком искусственном свете, мигании реклам и надписей. (Грог, Танцы, Еда, Лучшие земные ощущения, Дом развлечений, Спешите к Марии Джуанс, Азартные игры, Обнаженные девушки.) Наземные машины заполняли дорогу, толпа текла по тротуару моряк, летчик, сплавщик, рыбак, охотник, фермер, пьяный, еле-еле стоящий на ногах, еще один пьяный, согнутый волосатый человек, стоящий на углу и выкрикивающий что-то невнятное - бесконечный людской поток, смеющийся, болтающий, перекрывающий своими голосами шум уличного движения, шарканье ног, тявканье громкоговорителей.