Ветка Вятка
Шрифт:
Посвящается памяти Юрия и Валерия Александровичей Бураковых
ВНИМАНИЕ!
– Алло! Василий? А Тарас у тебя в повести – это я что ли?
– Вась! В-а-а-а-сь! Серёгу в своём рассказе ты с меня срисовал?
– Платон Платоныч – это я, небось?!
– Друзья мои. Вы увидели себя в моей книге? Не забывайте, книга художественная, а значит и персонажи в ней, прошедшие сквозь призму моего сознания. Вымышленные. Если вы себя в них узнаёте, то, несомненно, в вашей голове они таковыми и являются. Но только в вашей голове. На самом же деле сходство случайное. Да-да.
Если
Адрес электронной почты: dovolny@inbox.ru
Сайт: dovolny.info
Приятного чтения друзья!
Внимательного прочтения товарищи!
БУДЕМ КЛАД ОТКАПЫВАТЬ
«Не говори мне о любви, на этом делают рубли»
Ю.Г.
Поговорим про девяностые? – Тсс! – Почему, нет? – Тссссс!!! Немного мыслей и рассуждений, отвечающих на вопрос «почему нет?»
– А почему бы нам с вами не озвучить пары слов о 1990-х годах?
– Что ты! Что ты! – тут же зашикают на тебя из-под дивана, из-под кресел, из солонок и перечниц и ещё, Бог знает, откуда.
Это табуированное предложение.
Моей дурной голове, однако ж, доводилось его озвучивать, да ещё в той среде, в которой обычно не принято такое высказывать, а если и высказываются, то разговор на эту тему не портит нервную систему, а сводится лишь к ностальгической музыке, романтическим мотивам и вздохам о том «сколько свободы нам удалось тогда проглотить».
– Про девяностые? Чего о них говорить то? – скажет тебе на твоё предложение один.
– Пошёл в ж…! – ответит другая, затем добавит, – там было моё прекрасное детство.
– Мне тогда жилось лучше, чем теперь, – разоткровенничается третий, – я чувствовал себя безопаснее.
И всё! Больше они ничего не скажут.
Не скажут они про перестройку и её последствия, которые бурным потоком захлестнули всех, от мала до велика. Не скажут они про вооруженные конфликты на территории бывшего СССР, в которых погибли сотни тысяч наших с вами соотечественников. Не скажут они про то, как танки выезжали на набережную в центре Москвы и стреляли по Белому дому. Не скажут они про то, как «скакал» и «обваливался» рубль, погружая всё вокруг в пучину безденежья. Не скажут они про то, как большая часть народа в одночасье остался ни с чем.
Подобные события перечислять можно ещё долго, да бесполезное это занятие. Единственно, чего можно от них добиться в ответ – общих фраз про «так было надо» или про «не вписались в «рыночек».
Вы думаете из них никто ничего не помнит или не знает про девяностые? Конечно помнят, конечно знают и всё понимают. Просто это клад. Их клад.
Они спрятали, закопали эти знания, так как история день за днём показывает и им, и нам с вами, что всё произошедшее в девяностые годы ужасно, а ужас нужно забыть, или лучше заменить другим ужасом, «байка-совковым», например, чтобы он не бил по ним.
– Ну что ж, товарищ и друг Панкратий, берём лопаты?
– Зачем? – поднимет в удивлении на меня глаза Панкратий.
– Будем клад откапывать.
город Москва
Февраль 2021 год.
ВЕТКА ВЯТКА
«Практически ничего не изменилось за исключением того, что стало во дворах теперь… Во дворах можно жить… самому и с детьми, с кем угодно. Когда я рос это всё только разрушалось. Была хоккейная коробка – бах, не стало хоккейной коробки. Мне было восемь лет. Я хорошо помню. Меня мама поставила на коньки, я, давай, кататься. И мог
Андрей «К.И.Т.» Чернышов
«Одно дело, что я собирал все эти побасенки. Они были… знаешь… я хотел назвать «Сказки Гриши Выпряжкина», но это всё бы свелось дело к каким-то сказкам, побасенкам, вот, а на самом деле то вся история про катастрофу русской жизни, русской, вот этой, сельской глубинки, которая просто летит в тартарары, и уже мы потеряли точку невозврата, по-моему, по многим вопросам уже прошли. Вот про это же это всё».
Игорь Растеряев
«Книга эта «Ла Чанку» Гойтисоло напоминает».
R.T.
1. Уроки испанского
Я помню себя маленьким четырёхлетним мальчиком, что ползает по полу комнаты, собирая железную дорогу с тем самым красным паровозиком, что ключом сбоку заводился. Там были ещё два грузовых пластмассовых полувагона, деревья и переезд с шлагбаумом, будкой, станционным смотрителем и семафором. Не удивляйтесь. Я человека и предметы поставил в единый ряд – всё это игрушки же.
Игра увлекает меня с головой. Я в омут нырнул. Железнодорожное полотно пролегает по пространству комнаты мимо стула, под ножками стола, мимо книг, разухлябистой стопкой сложенных в углу, и оканчивается у подножья горы-шкафа с стеклянными антресолями. Поезд прибыл на конечную станцию. Путешествию амба. Я смотрю на шкаф снизу-вверх, а водоворот времени раскручивает свою невидимую воронку, сначала медленно, затем сильней, ещё сильней.
Как заклинания звучат в голове слова: «Время меняет меня день ото дня», меняется и само время и вот я уже ползаю под кустами чёрной смородины у нас в саду, что под окном раскинулся. Кусты смородины кажутся мне густыми огромными. Есть ещё красная, но она кислит, а вот эта чёрная, сладкая-сладкая – язык проглотишь. Поэтому ползаю я именно под ней. Одну ягоду кладу в рот, остальную горстку ссыпаю в пластмассовое ведро, и опять, две в рот – остальные в ведро. Стараюсь не шуметь, дабы волшебство разгорающегося сказочного утра не вспугнуть. Ветки изогнулись в причудливых формах и будто искусственно, но на самом деле искусно подсвечиваются проснувшимся солнцем. Я от восхищения открываю рот и в этот самый миг на одну из них садится птичка. Маленькая такая серая птичка. На голове пёрышки взъерошены хохолком, будто обладательница их об подушку ночью примяла.
«Фьюти-фьють», – что-то пытается она мне сообщить, – «фитти-фьють».
Вертит кукольной головкой. На шарнирах она у неё что ли? Я ещё сильней открываю рот. Восхищение, нет, это так не зовётся. Что-то другое. Живое существо, маленькое, сказочное, глядит на меня чёрными бусинками глаз. Я осторожно протягиваю руку к птичке. Нет-нет, не для того чтобы сделать ей что-то плохое. Скорее это замена восторженному вздоху: «Ха!». Но движение даже не успевает нормально начаться, как птичка взмахивает своими резвыми маленькими крылышками и нет её, пропала. Лишь ветка слегка покачивается, указывая на то, что мне всё это не почудилось, а было взаправду. Куда полетела эта волшебная птица? Где приземлится? На какую ветку сядет? Что с ней случится? Не знаю, не знаю, не знаю!