Ветлуга поёт о вечном

Сальников Александр

То направо покатит, то влево свернёт;

Словно ком рук и ног, батогов да дубин

С жуткой руганью, с криком катался в траве,

За собой оставляя без чувств мужиков,

То марийцев, то русских, а то вотяков;

Да в траве след кровавый тянулся за ним.

Кто-то крикнул в толпе:

– Тихомира зови!.. –

В это время от луга и боя вдали

Тихомир тихо, мирно у храма стоял

Среди баб и детей, любовался на храм.

Он ещё

и не знал, что там драка идёт,

Но уже бабий крик и сюда долетел.

И к воротам народ поспешил, посмотреть,

Что за крик, что за шум за оградой, узнать.

Монастырская стража, глядела с ворот,

Алебарды приставив к ограде, щиты,

Веселилась душой, от безделья томясь,

Драку славную глядя, войну мужиков.

– Вон, твои там дерутся! Иди, Тихомир,

Разнимай петухов! – крикнул стражник Иван,

По прозванью Безухий. Два года назад

При налёте марийцев ему отсекли

Ухо с краем плеча в перебранке лихой.

Мясо вновь наросло на плече у него,

А вот уха лишился уже навсегда. –

Наподдай черемисам! Дубину-то дать?

– Я и так, – отвечал, торопясь, Тихомир.

Лишь в ворота он вышел, к нему подбежал

В конопляной рубахе с побитым лицом

Конопатый Демьян:

– Помогай, Тихомир! –

Тихомир поспешил к оголтелой толпе:

– Разойдись! – что есть сил, закричал мужикам.

Где врезался в толпу, там за ним коридор:

Пропускали его, да сходились опять.

И отчаянный кто-то в пылу угостил

Батогом Тихомира по крепкой спине.

– Ах, вы так! – обозлился тут сын кузнеца.

И пошёл Тихомир кулаками махать:

Полетели, как брызги, ножи, батоги,

Повалились на землю кругом мужики,

Кто попал под удал, кто свалился и сам,

Чтоб ему не попало, да тихо отполз.

Побежала толпа по дороге к реке.

Кто быстрее бежал, тот на лодки вскочил,

Отвязал да уплыл. Кто и вплавь, ничего;

Пусть вода-то ещё по весне холодна,

Так хоть челюсть не сломит, не выбьет зубов.

Плюнул тут Тихомир, да назад повернул.

С ним довольные рядом идут мужики:

– Молодец, Тихомир! – Он в ответ:

– Ничего. –

Возле поля у дуба стояли ещё

Мужики. К ним с толпой подошёл Тихомир.

– Вот, поймали двоих, – говорят мужики. –

Этот, вон он, со шрамом-то, крест на щеке…

– Это он по спине-то тебя батогом…

– Пятерых он, собака, порезал у нас:

Вон, Гордея, Данилку…

– Смотри, Тихомир. –

И Данилка показывал рану свою:

Руку правую левой рукой он держал

За запястье, а из-под

ладони его

Кровь сочилась на землю. Слегка отпустил

Он ладонь, и глубокая рана тогда

Растворилась, кровавая, кость обнажив.

– И дружок-то не лучше. У-у! Смотрят ещё!.. –

И ногой по щеке, где был шрам крестовой,

Пнул Данилка Бакмата в сердцах. Тот хотел

Приподняться, чтоб как-то ответить ему.

Но Бакмата прижали к земле мужики

Батогами:

– Лежи, черемисская тля!

– Может, тут же, на дубе их вздёрнуть сейчас!

– Вы полегче, ребята! Лежачих-то бить… –

Говорил Тихомир.

– Что нам их, целовать?.. –

Отвечали ему. Возле дуба в траве

Два марийца лежали избитые в кровь.

– Нож-то мы у него отобрали. Гляди. –

Васька-плотник подал Тихомиру клинок.

На клинке по ребру, где был выкован дол,

Шёл премудрый марийский орнамент чудной,

Волки скачут на нём по обоим бокам,

Гонят зайцев они по чащобам глухим;

А на пятке клинка как цветы – письмена;

Рукоять из лосиного рога с концов

Серебром вся покрыта, узорным, резным;

Три заклёпки серебряных в виде сердец;

В виде глаза отверстие для темляка.

– Знатный нож! – восхищённо сказал Тихомир. –

Словно в зеркале, в лезвии солнце, блеснув,

Ослепило глаза Тихомиру на миг.

– Знатный нож! – повторил он.

– Верните мне нож, –

Глядя в землю, спокойно Бакмат попросил.

– Ишь, чего захотел! – засмеялись вокруг.

– Здесь, на дубе, повесить и вся недолга…

– Утопить их, чтоб тихо. Мол, сами они…

Разговоров чтоб не было. А, Тихомир?

– Утопить! – закивали вокруг мужики.

– Отпустить, пусть идут! – вдруг сказал Тихомир.

– Ты чего, Тихомир? – это ж наши враги!

– Это ж он по спине-то тебя батогом!..

У меня его вырвал… А ты – «отпустить»… –

Тихомир хмурым взглядом вокруг посмотрел.

Мужики попритихли. Тогда он сказал:

– Кто же в драке считается? Эх, мужики…

Не война ведь. И так им намяли бока.

Пусть идут. На свой нож. Уходите скорей. –

И Бакмату отдал Тихомир его нож.

Тот поднялся, и другу подняться помог.

Мужики недовольные, молча, стоят,

Смотрят, как их добыча уходит от них.

Тихомир улыбнулся:

– Глядите туда!

Вам самим-то от баб не попало б теперь… –

Мужики обернулись к обители, там

Уж толпа собралась; все стоят на лугу,

Ждут назад драчунов, чтобы их отчитать.