Ветлуга поёт о вечном
Шрифт:
Это наша земля! Мы – хозяева здесь!
Сколько сверху ты видишь – всё наше вокруг!
– Врёшь! – вскричал Тихомир. – Не хозяин ты здесь!
Мы вдвоём отобрали всё, что ты собрал
Вместе с войском своим… так и будет всегда! –
Разозлился Катрус и сказал кузнецу:
– Что ж, тогда посмотри со своей высоты
Как погибнет твой брат! – а потом он дал знак,
И стегнули татары буланых коней;
Разлетелись те в стороны ветра быстрей.
Натянулись
И порвали Ивашку. Так он и погиб.
– Ты мальчишку сгубил! – закричал Тихомир. –
Только вместо него встанет сотня других!
Сколько душ православных сюда притекло,
На Ветлужскую землю, к Ветлуге реке!
И поток этих душ всё бурливей, сильней.
Разве может хоть кто-нибудь этот поток,
Эту реку священную остановить?
Никогда! Никогда! Слышишь ты?! Никогда!!! –
– Что ж, – ответил Катрус. – Вижу, мало тебе
Двух берёз. Есть и крепче деревья в лесу. –
И велел он спустить Тихомира с берёз,
Да два дуба согнуть и к дубам привязать.
Между тем воротились татары назад,
Никого не сыскав, и следов не найдя.
А Иришка в то время вернулась к холму.
Долго шла она берегом тихой реки,
Но одна уходить не хотела. Тогда
Стала ждать, что вот-вот и Ивашка придёт
С Тихомиром. И долго стояла, ждала.
Ни назад не решалась идти, ни вперёд.
А потом повернула обратно она,
Чтобы ей из укрытия лишь посмотреть:
Где Ивашка; ушли ли татары совсем,
И куда подевался её Тихомир.
Так вернулась она, и к холму подошла
В это самое время, когда приказал
Тихомира к дубам привязать злой Катрус.
Слышит: крики татар не умолкли ещё
За холмом. И решила подняться на холм,
Притаиться вверху над обрывом, в кустах,
Посмотреть: где Ивашка, и где Тихомир.
Поднялась, видит: трупы повсюду лежат,
А внизу под холмом, где татары толпой, –
Между согнутых двух преогромных дубов
На верёвках привязан её Тихомир.
Сердце тут у Иришки зашлось и она
Пошатнулась, едва не упала без чувств.
Крикнуть вдруг захотела ему, чтобы он
Мог увидел её перед смертью своей,
Только встала она во весь рост и едва
Рот раскрыла, чтоб крикнуть, как видит: дубы,
Что клонились друг к другу, встряхнули свои
Кроны, страшно, со крипом; взлетел Тихомир,
И его меж собой поделили дубы,
Всё качаясь, и кронами дружно тряся.
Застонала Иришка. Услышали стон
И татары. Да к ней на конях понеслись.
Лишь увидела их, развернулась
Да к обрыву, к кустам побежала скорей,
Чтобы прыгнуть с обрыва в Ветлугу-реку,
Жизнь ей стала – ничто: только б в плен не попасть.
Но едва подбежала к обрыву она,
Обвалился у края песок под ногой;
Вниз она полетела; конец же косы
Зацепился за толстый сучёк у куста,
Что на самом обрыве над бездною рос.
А коса у Иришки два раза была
Вокруг шеи обвита. Она на косе
И повисла на этом крутом берегу,
Над обрывом реки. От удара коса
Шею ей надломила, и смерть к ней пришла.
Стайки ласточек, вспугнутых телом её,
Заметались, кружась над обрывом у гнёзд.
И татары не стали Иришку снимать:
– Пусть же так и висит, – повелел злой Катрус. –
Если смерть предпочла, а не ханский гарем! –
А ещё приказал он в Ветлугу стрелять,
Чтоб она не скрывала их пленниц в воде.
И вдоль берега выстроив лучников в ряд,
Повелел градом стрел он осыпать реку,
Чтоб её наказать; а кто спрятался в ней, –
Тех стрелой чтоб достать в глубине под водой.
Но никто на поверхность не всплыл из воды,
Только стрелы всплывали, текли по волнам…
А из ближнего леса за этим за всем
Наблюдал, притаившийся в чаще Бакмат.
Он вернулся, да только чуть-чуть опоздал.
Он сначала скакал, как велел Тихомир,
По течению вверх над Ветлугой-рекой.
Но в одном перелеске дорогу ему
Заяц вдруг пересёк. А вверху перед ним
Сокол молнией быстрой пронёсся в тот миг.
И подумал Бакмат: боги знак подают.
И решил, что не может вперёд он скакать,
Не узнав: спас ли пленниц кузнец Тихомир.
И назад повернул. По дороге же он
Встретил девушек, что разбежались, едва
Увидав, как летит он на резвом коне,
За татарина было сначала приняв.
Всё же двух он догнал, объяснил, что к чему,
И спросил, был ли жив их спаситель, когда
Убегали из страшного плена они.
Те сказали ему, что не ведомо им,
Был ли жив, или нет их спаситель тогда,
Но второй, что укрыл их в густом тростнике,
Был живой и велел им бежать вдоль реки.
А когда к устью Нюрюга снова Бакмат
Прискакал, то увидел он страшную вещь:
К двум дубам был привязан кузнец Тихомир.
А доспехи его натянул на себя
Ханский евнух Катрус, предводитель татар.
Да Ивашка разорван конями лежал.
А на холм от реки поднималась, спеша,