Ветлуга поёт о вечном
Шрифт:
Фёдор соколу что-то тихонько шепнул,
Сокол крылья расправил, стрелою взлетел,
Сделал круг и унёсся. – То Финист, мой друг.
Разомнётся пускай. Да добычу найдёт. –
Но лишь в горенку Федор Шарьинец зашёл,
Лишь увидел он Машу, – дар речи забыл.
Пряла Машенька пряжу; лишь бросила взгляд
На вошедшего; тут же, глаза опустив,
Вновь работой своей занялась; на щеках
Только яркий румянец зажёгся, да грудь
В сарафане
– Это Машенька, внучка, – сказал дед Ексей.
И у девицы вспыхнул румянец опять.
Поклонился ей Фёдор. И Маша – в ответ.
Тётка Устя уж было на стол накрывать,
Только Фёдор сказал:
– Не могу сесть за стол.
Дело срочное есть. А иначе меня
Не призвал бы Варнава. Мне надо найти
Трёх монахов. Видение было ему,
Что в беде они. Надо монахов спасать.
Ты, отец, дай мне меч. А в обратном пути
Обещаю зайти к вам, у вас погостить. –
Не заметил Шарьинец, когда говорил,
Что у Маши румянец опять на щеках
Запылал, а сама погрустнела она.
Только Устя, заметив, сказала отцу:
– Ты уж слаб, чтоб идти. Пусть-ка, Маша пойдёт
Да покажет, где спрятан Олегов-то меч.
Но, достанет ли он?.. – Ей ответил старик:
– То – не наша забота. Коль меч столько лет
Для него пролежал, так достанет. А коль
Не хозяин мечу он, – не сможет достать!
Ты бы лучше пока на дорогу ему
Собрала что поесть… – повернулся затем
Дед к Шарьинцу: – А ты не спеши. А сперва
Вот послушай легенду о том, как тот меч
От Олега-то, князя, в наш род перешёл.
Это было давно… погоди-ка, когда?..
Уж не помню, в каком это было году…
И мой дед ещё мал был… А долго он жил…
Он от прадеда слышал, а я – от него,
А потом – от отца и от матери; все
Знали эту легенду далёких времён,
Как на греков ходил князь Олег воевать.
Много войску он взял. И славян, и древлян,
И варягов, и чудь, мерю и полян…
(Наш Учай был мерю, до того, как осел
На марийской земле)… А Олег вместе с тем
Взял и радимичей, да ещё северян,
Взял и кривичей тоже, и вятичей взял,
И хорватов с дулебами взял он в поход,
И тиверцев, которых в народе ещё
Толмачами все звали. Их тоже он взял.
Я запомнил названия этих пленён,
Так как дед мой мне часто о них говорил.
Много знал он историй об этой войне…
Достославные эти народы Руси
Греки Скифью Великою звали тогда.
С этим войском на греков пошёл князь Олег.
Он две тысячи крепких собрал кораблей,
Ну
Конных много, а пешим уж нету числа.
В корабли всех коней погрузили они,
И провизию взяли на дальний поход;
Сели воины все. Так и тронулись в путь.
Долго шли корабли по спокойной воде.
Так к Царьграду пришли. Видя скифов вокруг,
Греки заперлись в городе крепком своём.
Стали думать: что делать теперь, как им быть.
А Олег вышел на берег с ратью своей,
Перед городом встал у тяжёлых ворот.
Но Царьград скифам крепких ворот не раскрыл.
Взять же силой Царьград – много сил потерять.
Стал в Царьградских окрестностях князь воевать,
Чтобы греков войною своей устрашить.
Много было тогда разорений, убийств.
Много сжёг он церквей и домов, и палат.
Силой скифов, как пыль от копыт скакуна,
Греков головы падали сотнями с плеч.
Кто сдавался им в плен, тем не лучше судьба:
Всех безжалостно рушил жестокий булат.
Бедных женщин, детей, если брали вдруг в плен,
То насилие, муки их ждали, и смерть.
Никого не щадила Великая Скифь.
Тут пленённых мечами секли на куски,
Похваляясь товарищам силою рук.
Так мясник рубит туши коров и свиней.
Там стреляли из луков упругих по ним,
Ставя вместо мишени. Стараясь ещё
Сердца чтоб не задеть, чтобы дольше карать
Грека пыткой, чтоб адскую муку узнал.
Дети так развлекаются, мучая птиц.
Для других же пленённых – другая судьба,
Да не лучшая. Сильно израненных, их
В море с кручи толкали; изранив же так,
Чтобы выплыть они уж потом не могли.
А кого и конями топтали в пыли,
Так, что с грязью мешались их кости, тела.
Много, много злодейства творили тогда
Грекам русичи. Что же, так, впрочем, всегда
Все враги поступают, друг другу во зло.
Только сколько бы зла не творил им Олег,
Греков он не заставил ворота открыть
У Царьграда. Закрыты стояли они,
Молчаливо взирая на беды вокруг.
Уважение крепость внушала ворот.
И презрение – их молчаливый ответ.
А с высокой и крепкой стены городской
Молча греки смотрели, как гибнут вокруг
Соплеменники. Ужас их всех охватил;
Ещё больше боялись ворота открыть
Диким варварам скифским. Решили они:
Пусть всё гибнет вокруг, но не сможет Олег
Стену преодолеть, город силою взять.
Надоело и скифам окрестность вокруг