Ветлуга поёт о вечном
Шрифт:
– Ты ли Фёдор Вершина? Скажи, богатырь.
Я во снах тебя видел. С отцом же твоим
Я встречался и так. Много слышал о нём.
– Я и есть, – отвечал ему Фёдор. – А ты
Кто же будешь, отец? И зачем я тебе?..
Извини, не досуг мне с тобой говорить.
Мне людей бы спасти… Ты бы дал мне коня… –
Усмехнулся старик. Бородою потряс:
– Молод ты и горяч. Задаёшь мне вопрос,
А ответа услышать уж времени нет.
Что ж, бери скакуна.
Твой теперь он, возьми. Конь бывалый в боях.
– Ты, отец, извини за горячность меня.
Горе там у людей. За коня же тебе
Вот мой низкий поклон. Как же имя твоё?
– Я и сам уж не помню. Зовут все меня
Вещим Дедом. Скачи ж по дороге вперёд
И деревню увидишь. Мальчишка уж пусть
Твою лодку пока стережёт без тебя…
– Как же звать скакуна? – Фёдор тут уж вскочил
На лихого коня. Дед ответил ему:
– Конь не мой. А хозяину имя – Бакмат.
После встретишься с ним. И коня ты ему
Непременно верни! А пока же его
Сам, как хочешь, зови. Лишь бы слушался он.
– Ну, спасибо, отец! – и, пришпорив коня,
Полетел по дороге Шарьинец вперёд.
Вот уж скоро деревню увидел, а там
Бой жестокий кипел у мари и татар.
Бились насмерть марийцы, деревню сдавать
Не хотели, чтоб в плен дочерей их и жён
Злой татарин забрал. Вилы взяв, мужики
Защищали дома. Только стрелы татар
Доставали сердца их не в ближнем бою.
Но тогда от погибшего мужа жена
Вилы те поднимала и шла на татар.
Словно воины, женщины дрались в бою,
Смерть им краше была, чем неволя и плен.
И другие мужчины, увидев, как в бой
Рвутся жёны погибших мужей, не могли
Биться хуже, чем каждый за семь человек.
Всё же силы неравные были у них.
И теснили татары сильней и сильней.
Но деревня погибнуть готова была.
Приготовили девушки косы, ножи,
Чтоб в последнюю битву вступить и принять
Как спасение смерть от татар ли в бою,
От себя ли самой, лишь бы в плен не попасть.
Фёдор тут же пришпорил коня и влетел
Прямо в гущу татар, меч Олегов достал
И как мельница начал мечом он махать
Влево, вправо, везде, где ему на глаза
Попадался татарин на резвом коне.
А марийцы, увидев такой оборот,
Подбирали мечи, луки, стрелы татар,
И пускали всё в ход. Вот татарин один
Натянул тетиву, чтоб в Шарьинца стрелу
Запустить, чтобы ей крови русской испить.
Но ему на глаза с неба брызнуло вдруг
Чем-то едким, вонючим; стрела у него
Сорвалась и со
У венца, что под крышей горящей избы.
Только сокола крик прозвучал вышине.
В тот же миг и татарин нашёл свою смерть
От марийской руки, от татарской стрелы.
– Не давайте уйти им! – Шарьинец кричал.
Он летал, как орёл, и татарам нёс смерть.
Мужики окружили деревню свою,
Не пускали татар никуда отступить.
Всюду стрелы и вилы, как чёрта рога,
Их встречали, и негде уж было спастись.
Вот последние встали вокруг вожака,
Чтоб его защитить. Говорили они:
– Прошлый тот богатырь предвещал, что придёт
За него отомстить и другой богатырь.
И сбылось предсказание: смерть к нам пришла. –
И тогда закричал предводитель у них:
– Погоди, богатырь! Вижу, как ты силён!
Но с тобой говорит ханский евнух Катрус!
Набираю я девушек в ханский гарем.
Если нас ты убьёшь, нам на смену придёт
Преогромная сила из ханской Орды;
Все деревни пожжёт, города разорит.
Будет то для марийцев и русских беда
Не сравнимая с этой. Подумай о том!
Если будешь за нас, князем сделаю здесь.
И убитых батыров тебе я прощу…
– Мертвецам не служу! Ну а ты уж – мертвец! –
Так ответил Шарьинец и, меч свой подняв,
Полетел на Катруса. Охрану он смёл,
Словно сор со стола. И Катрусу мечом
Тут же голову ссёк. Полетел тот с коня;
Загремел на Катрусе доспех кузнеца,
Что велик был ему, и не в пору сидел.
Ликовала деревня. Спасителю все
Воздавали хвалу. Но и горечь была
О погибших в бою за деревню свою.
А спасителю все угощенье несли
И подарки, и много добра, кто что мог.
– Как тебя называть нам, спаситель ты наш? –
Вопрошали марийцы. А Фёдор сказал:
– Фёдор я, сын Ивана Вершины, что жил
В Соколово. Шарьинцем меня все зовут,
Потому что река там, Шарья, и на ней
Днями я пропадал. Берега у Шарьи
Будто рай на земле… Ну а это мой друг! –
Фёдор свистнул слегка и ему на плечо
Сокол с неба слетел. Все дивились тому.
– Это Финист, мы с ним неразлучны всегда. –
Из всего, что Шарьинцу теперь нанесли,
Фёдор разных припасов в дорогу набрал,
От подарков же он отказался совсем:
– Вы мне дайте-ка лук бусурмана того,
Что последним сразил. Лук хорош у него.
Да колчан полный стрел. Пригодится, авось.
Да доспехи его. Вижу я, что они