Ветры империи
Шрифт:
— Ну… веди.
С сомнением он оглядел Нору.
— Не бойся, не сбегу,— засмеялась та.— Слово!
Похоже, она все-таки догадалась, кто выручил ее сегодня,— иначе бы Горн не уломал упрямицу так просто.
Они двинулись по уступу, придерживаясь за стену рукой, чтобы не сбросило внезапным порывом ветра. Снег скоро прекратился, зато клочья белесого тумана все чаще накрывали их с головой, и тогда Горн крепко брал девушку за плечо и не отпускал, пока воздух снова не становился прозрачным. Нора не возражала.
Вход в пещерку был едва заметен, к тому же плотно завешен мохнатым плащом. Пригнувшись, они ступили внутрь, и Горн сразу подбросил дров в тлеющий костер. Пламя с готовностью вскинулось, озарив скачущим светом наклонные, смыкавшиеся над самой головой стены, покрытые древней копотью. Львица восторженно взвизгнула, вцепившись в его руку.
— Горн, чудище мое! — воскликнула она, озираясь.— Ты хоть понимаешь, что нашел?.. Здесь жили наши пращуры!
Действительно, пещерка до смешного напоминала любимую комнату Тора: очаг, сложенный из крупных, хорошо прогретых валунов; мощная тяга через дыру в потолке; небольшой водопад в глубине, сыпавший в мелкий бассейн. И даже так же на раскаленном вертеле сочилась жиром увесистая тушка. А между очагом и бассейном на камне были расстелены упругие матрасы, принесенные из “единорога”.
Горн расправил входной полог, чтобы не терялось тепло, и повернулся к девушке. Та все стояла, распрямившись, озаренная бликами костра, и умиленно улыбалась.
— Что, милая? — спросил он внезапно севшим голосом.
— Ты хитрец,— отозвалась Нора.— Ты ведь был там, в долине,— и все видел, правда?
Осторожно Горн снял с ее головы ребристый шлем, и по металлическим плечам рассыпались огненные локоны.
— Ну и как тебе наш новый Щит?
— Хорошо иметь в союзниках Хранителей,— произнес гигант.— Однако глупо им доверять… Ты не хочешь умыться? — вдруг спросил он.— У тебя кровь на щеке… И вообще, снимешь ты наконец с себя эти железки?
Засмеявшись, Львица проворно, словно на испытании, выбралась из лат, аккуратно складывая их в углу, и явилась ему в обтягивающем меховом комбинезоне. Повернулась спиной:
— Ну же, зверюга!
Вздрагивающими пальцами Горн разомкнул застежки, и меха соскользнули по гладкой, будто светящейся коже. Как зачарованный, он стоял к Норе вплотную, касаясь губами ее шеи, плеч, вдыхая ее ароматы.
— Дурень, я же грязная! — возмутилась девушка, отстраняясь. Бесстрашно шагнула под водопад, с улыбкой протянула к нему руки.— Ну иди же, трусишка!
Раздеваясь, Горн смотрел, как прозрачные струи разбиваются о ее тугое тело, как она водит ладонями по себе, будто предвкушая его руки.
— Ну иди, быстрее!..
Визжа, Нора потащила его на глубину, повалила в ледяную воду, однако Горн не почувствовал холода: внутри все пылало — он удивлялся, что вода не кипит.
Рывком он вынул девушку из воды и понес к костру. Притихнув, Нора жалась к нему, дрожа от холода или от испуга. Ногой Горн придвинул матрасы к самому огню и повалился на них со своей ношей. От мокрых тел сразу повалил пар, словно и здесь людей не оставлял ограндский туман.
Неожиданно отпихнув Горна, девушка поднялась на колени и легла грудью на теплый валун, постанывая от наслаждения. Тотчас же гигант надвинулся на нее сзади, притиснув к камню. И снова: в букете свежих Нориных ароматов ему почудился новый оттенок — еще неведомый, дразнящий, волнующий.
Смеясь и скаля зубы, Львица пыталась ускользнуть в сторону, но его громадные мускулы образовали по бокам и сзади нее такой же несокрушимый заслон, как валун — спереди, и не было ей выхода. Что же это за странный запах, все удивлялся Горн, и почему от него так бросает в дрожь?..
— По-твоему, можно приступать? — вдруг посерьезнев, спросила девушка прежним отчужденным голосом.— И ничего нам не мешает?
— Абсолютно ничего,— подтвердил Горн.— Разве не чувствуешь?
— А твое предательство?.. Ведь это из-за тебя нам пришлось бежать из Столицы!
Хмыкнув, Горн подсунул ладони под ее грудь.
— Кто вам это сказал? — спросил он.— Лот?
Нора напряглась, со всей силой пихнула гиганта задом, с трудом развернулась к нему лицом, ухватив жесткими руками за уши.
— Откуда знаешь?
— Дураки вы,— ответил он снисходительно.— Кому ж еще было выгодно меня подставить, как ни самому предателю.
— Ты что-то путаешь!.. Если б не его предупреждение, мы бы не сумели вовремя отступить.
— Узнаю Лота! — усмехнулся Горн.— Как же было не подстраховаться? — Он покачал головой.— Ну, молодцы!.. Я-то, как идиот, сразу после бунта приволок Божественную к вам — а вас уже и след простыл.
— Ты не врешь? — спросила она с надеждой.— Нет?.. Горн, мой Горн!
Всхлипнув, Нора потянула его на себя.
— Скорее, да скорее же! — лепетала она.— Я так ждала…
Горн еще сдерживался, страшась причинить девушке боль, но та и вправду оказалась совсем готова. Медлить было ни к чему, да уже и не оставалось сил.
— Нора! — прошептал он с трудом.— Нора, родная моя…
И они слились — не только телами, всей сутью. Теперь Горн уже не видел и не чувствовал вокруг ничего, и никто не был ему нужен — только она, только Нора, одна в целом мире и на все времена. Ах, Нора, Нора, девочка моя, что будет с нами!..
Точно громадное бревно обрушилось Горну на спину, и тут же его страшно сдавило поперек туловища, перевернуло. В уши ударил истошный вопль Норы. Вскинувшись, Горн выгнул шею, отчаянно пытаясь увидеть хоть что-то, но их уже тащило по гладкому полу, спрессованных в монолит. Напрягшись до хруста в суставах, гигант чуть развернулся и наконец увидел.
Это был вовсе не питон-душитель, как показалось ему вначале, а два громадных щупальца, покрытых устрашающими присосками и густым ворсом. И волокли они спеленатую парочку прямиком к выходу, теперь наглухо перекрытому кожистым, мерно пульсирующим телом. В центре его уже разверзся огромный беззубый рот с толстым кольцом губ и слизистыми буграми, уводившими в широкую глотку. Эта чудовищная пасть могла поглотить обоих любовников, не поперхнувшись. Щупальца подтянули их к самому выходу, и здесь Горну удалось наконец упереться ногами в сужавшиеся стены, остановив гибельное скольжение. Бедра и спина его закаменели, но разорвать захват гигант не смог — обнаружились-таки пределы и его силы. Безжалостно втиснутая в него Нора по-прежнему не могла ничего видеть и только косила по сторонам ошеломленными, перепуганными глазами, а ее чересчур длинные, как оказалось, ноги были напряжены и вытянуты так, что почти касались пальцами фиолетовых, нетерпеливо шевелящихся губ.