Ветвь оливы
Шрифт:
— Не сорвется! — я успокаивал скорей себя, чем его. — Ты не видел его при взятии Акры!..
И все же, крючья могли соскочить в любой момент. Не дожидаясь, пока это случится, или пока мы сбросим ему страховку, Огюст ловко вскарабкался вверх, будто ничего особенного не происходило.
— На такое сейчас способен только он… — хриплый голос Готье дрожал от волнения.
Огюст легко выскочил на противоположный край тоннеля и подошел к рычагу. Некоторое время он его рассматривал, затем схватился обеими руками и дернул. С медленным гулом снова поднялась плита
— Можно идти! — сообщил Огюст. Никто не шелохнулся. Огюст все еще держал рычаг и пристально смотрел на нас.
— Проклятье… всё… — еле слышно проговорил Готье. — Теперь он на той стороне…
Я сделал шаг вперед, другой, третий. Все очень легко, если не думать о плохом… Мне казалось, что от каждого шага плиты податливо содрогаются. Ничего подобного они не делали, совсем недавно мы и не заметили, что под полом — пустота, но теперь я ее ощущал почти физически.
— Привет… — выдохнул я, добравшись до Огюста. Кто из нас только что висел над пропастью, было, на первый взгляд, не разобрать.
— Все получилось, — заметил он, все еще держась за рычаг. — Они что, боятся переходить?
— Они потрясены твоим подвигом. Его надо держать? — я кивнул на рычаг.
— На всякий случай, — ответил Огюст. — Вдруг он спружинит обратно.
— Понятно. Помочь?
— Если хочешь.
Рычаг представлял собой расположенное горизонтально бронзовое кольцо, приваренное к уходящему в щель в стене металлическому штырю. «Вот почему с него не соскочили крючья», — подумал я. Я взялся за кольцо вместе с Огюстом и напряг все силы.
— Держим! — сказал я. — Переходите!
Мгновение спустя, отряд двинулся вперед. Я чувствовал себя немногим лучше, чем когда переходил сам.
— Уморите вы меня, братцы… — заявил Готье, проходя мимо.
Я услышал рядом тихий смешок. К моему изумлению, смеялся Огюст. Неужели начал оттаивать?
— Он меня боится, — заметил он почти беспечно.
— Готье всегда был ворчуном. Он думает, что это бодрит…
— Правда, — кивнул Огюст. — Всегда…
Кто-то задержался рядом с нами. Это был Роли. Его глаза в темноте азартно сверкали.
— Я рад, что вы вернулись, де Флёррн! — с чувством сказал он. — Разрешите пожать вашу руку! — И они обменялись рукопожатиями.
— Идем, — поторопил я. Огюст кивнул. Он улыбался.
Больше мы ничего не обсуждали. Восхищенный Роли не собирался отставать от Огюста ни на шаг.
Тоннель был длинен, но больше в нем сюрпризов не оказалось, кроме того, что ждал нас в самом конце — запертая металлическая дверь, на которой была аккуратно вытиснена табличка с рядами арабских цифр.
— Што это? — удивленно вопросил Таннеберг.
— Думаю, что я знаю. — Изабелла протолкалась вперед и внимательно посмотрела на металлическую пластину. Потом оглянулась на нас. — Надеюсь, здесь тот же самый код.
Она набрала комбинацию цифр, но ничего не произошло.
— А мы попробуем ее как-нибуть открыть? — поинтересовался Таннеберг.
— Именно
— Аа… — глубокомысленно протянул Таннеберг.
— Не то, — вздохнула Изабелла и набрала новый код. — Снова впустую. Я присмотрелся к цифрам. Пластина была совершенно гладкой и было не понять, стерты ли какие либо цифры больше других. Пальцы Изабеллы быстро перебирали разные комбинации. Без толку… без толку… щелчок!
Дверь тихо отъехала в сторону, вызвав у нас за спиной изумленные вздохи и шушуканье. Изабелла торжествующе выдохнула.
— На этот раз это все-таки был день его рождения! — она не пояснила — в каком времени. Если не считать того, что прибавила: — Как на «Янусе».
За дверью открывался новый пустой темный коридор, более сухой и теплый, чем оставленный нами тоннель, с голыми и гладкими выбеленными стенами. Изабелла на всякий случай провела ладонями вдоль дверного проема, но не обнаружила кнопки, закрывающей дверь. Возможно, она должна была закрыться через какое-то время автоматически. Не было видно и никаких следов внешней проводки или выключателей, хотя я приметил на потолке небольшие матовые трубки. Что ж, пока это неважно, мы все равно еще не собирались зажигать свет.
Нас никто не встречал, не было видно никакого караула. Но мы замолчали и прикрыли фонари. Я протянул руку, чтобы дотронуться до ближайшей стены и спугнул устроившуюся там летучую мышь. Казалось, этим коридором пользовались нечасто. Это было хорошо.
Где-то слева бледным призраком замаячило пятно света. Мы с Готье переглянулись — глаза уже привыкли к почти кромешной тьме, и нам вполне достаточно было угадываний движений друг друга. Я махнул ему рукой, чтобы он оставался на месте — только у нас двоих были излучатели и кто-то должен был защищать всю группу, а я к свету был ближе. И поманив с собой Огюста, я двинулся на свет.
Тишина кругом стояла гробовая, будто ничего живого поблизости не было в радиусе километра. Но, заглянув за угол, я понял, что неправ.
Свет исходил из маленького караульного помещения, о назначении которого можно было только гадать, раз уж никто не заметил нашего вторжения. На стенах горело несколько потрескивающих факелов — возможно, именно они заглушили все подозрительные звуки. Интересно — Клинор сам избегал частого пользования электричеством. В освещенной комнате находились два стражника, неподвижных и молчаливых как восковые фигуры, со взглядами, уставленными в одну точку.
Я быстро окинул помещение взглядом — больше никого, и тут же, выйдя из-за угла, дважды выстрелил. Восковые статуи будто только сейчас начали дышать и напряглись для совершения первого движения, в глазах мелькнул смутный проблеск мысли. Слишком поздно. Шипение выстрелов было тихим. Куда громче был стук падения тел.
— «Дальше — тишина», — проговорил я. — «Гамлет»… — Огюст вздрогнул, и я понял свою оплошность. Я пожал плечами. С такими анахронизмами сам радостно запутаешься во временах… — Ты был здесь раньше?