Ветвь оливы
Шрифт:
Отряды катились тихими темными волнами, только мерцала рябь на водных гребешках. В замок проникнут немногие. Но понадобятся все. Рано или поздно. До скончанья их и нашего собственного времени.
Войска начали выстраиваться за гребнями холмов, потихоньку смыкая редко поблескивающее кольцо, а мы двинулись дальше. Огюст ехал с нами — его молчаливая тень с горящими глазами. Давно уже, при посторонних, мы не могли в открытую обмениваться мыслями. Оставалось лишь гадать, о чем он думал сейчас, когда мы приближались к месту, которое могло одним своим существованием сотворить с его головой все что угодно.
Разобраться бы со своей, чтобы не подвела…
Шелест листьев, шуршанье трав, скрип кожи — шелест — не больше чем шелест копыт по травам, по мягкой земле, шорох конского дыханья, облака из ноздрей стаи маленьких драконов, влага, поднимающаяся от земли.
— «Всякая плоть — трава», — тихо, себе под нос пробормотал я, чтобы никто меня не расслышал, вспомнив одну далекую тягостную ночь, похожую на страшную сказку, которая никак не кончалась и не могла кончиться. Разве только вместе с жизнью, убегавшей вместе с шелестом трав, к звездам, налитым светом, как сосуды с бессмертием. Полно. Забыто.
В мире слишком много никогда не кончающихся ночей, чтобы помнить их все.
Что бы там ни случилось, в чужом, далеком мире, мы были здесь.
— Еще одна ночь… — задумчиво проговорил Готье.
— Расскажешь как-нибудь подробней, чем был занят во время Варфоломеевской?
— Напишу мемуары, — ехидно отозвался он из темноты, и даже его седло насмешливо заскрипело. Я улыбнулся. Пусть кольцо замкнется. Когда-то он первый наткнулся на открытые двери, в которые уже закатили цистерну.
Оставив лошадей в ложбинке, мы двинулись еще глубже в ночь «налегке».
Остановились мы на дне небольшого рва, с протекающим рядом скудным извилистым ручейком.
— Где-то тут… — неуверенно проговорил Выскочка, шурша в кустах впереди.
— Где тут-то? Где тут?.. — нетерпеливо ворчал Лигоньяж.
— Кусты малость по-другому торчат, — ворчливо сообщил Выскочка и послышался методичный громкий хруст.
— Может, помочь парню? — тихо пробормотал Роли, пробираясь куда-то вперед в темноте.
— Сомневаюсь, что мы поймем, что это такое, — ответил ему вдогонку Сидни громким шепотом. — Если мы откроем фонари, это может привлечь внимание!
— Плохая идея, — поддержал де Лейва. — Лучше не мешать проводнику.
— Подождем немного, — согласился я, — дадим ему пару минут.
Послышались глухие удары, будто Выскочка пытался сломать дерево.
— Выскочка, — без выражения позвал Шаннуар — лейтенант Таннеберга, молодой и весьма суровый пуританин. — Что ты там делаешь?
— Пинаю кусты, — ответил тот громким шепотом. — Должен быть пустой звук!
— А давайте все дружно прыгнем в кусты? — хихикнул д’Обинье. — И послушаем, какой будет звук, или под кем что провалится…
— Понял! — вдруг воодушевился Каррико — он находился к Выскочке ближе всех. — Ай, черт!.. Крыса какая-то!.. — он поскользнулся и куда-то рухнул, с приличным грохотом.
Пуаре все-таки чуть-чуть поднял шторку одного из фонарей и посветил в его сторону.
Каррико, отплевываясь, сидел среди густых веток как птица в гнезде.
— Эврика! — торжествующе просипел он и постучал в склон. — Вот! Пустой звук!
— Оно и видно… — рассеянно пробормотал Готье не без облегчения. Пуаре не стал прикрывать фонарь, направив тонкий бледный луч на найденную дверь.
Вход в подземное царство оказался закрыт легко сдвигаемой дощатой крышкой, закамуфлированной до неузнаваемости сухими, хорошо закрепленными на ней ветвями и тонким слоем земли.
Выскочка промычал что-то невразумительное, когда крышка была сдвинута.
— А вот этого тут не было…
В звездном свете засеребрилась перекрывающая проем стальная решетка.
— Ну, это-то не страшно, — пренебрежительно фыркнул Готье, придвигаясь ближе и аккуратно, но твердо отодвигая Выскочку в сторону. У Готье был припасен с собой хороший ломик.
Целую минуту он ковырял решетку как консервную банку, и она капитулировала без всяких подлостей. Не все обратили внимание на то, что Готье на всякий случай не прикасался к решетке ничем кроме ломика, покрытого со стороны ручки комбинированным изолирующим чехлом из дерева и кожи. В конце концов, принцип «не влезай — убьет» стар как мир.
— Сигнализация?.. — меланхолично предположила Изабелла.
— Не исключено, — оптимистично согласился Готье, распахивая решетку и поднимая свой фонарь. — Ну что же, вперед, к сказочным сокровищам!.. — и первым шагнул внутрь. Правда, потом, посторонившись, пропустил Выскочку, негромко наставляя его вперед дальше двух шагов не убегать.
Я покосился на Огюста. Он выглядел скучно и обычно, будто все происходящее его не касалось. Само по себе это было не очень обычным. Но в сложившейся ситуации вряд ли могло быть по-другому, разве только хуже.
— Идем, — позвал я ободряюще, пропуская его вперед. Пропускал вперед я его не без задней мысли, чтобы не терять из виду. Вряд ли он этого не понимал. Но похоже, что ему было все равно. Он просто пригнулся и вошел в темный тоннель, не говоря ни слова.
Вскоре за проемом проход стал расширяться. Преддверие было вылеплено из глины, переходящей в керамическую плитку. А чуть дальше начиналась каменная кладка.
— Вес земли наверху, это вам не шутки, — с непонятной гордостью обронила шедшая за мной Изабелла.