Ветвь оливы
Шрифт:
— Вашими бы устами, — мрачно пробормотал Готье, и мы, поторопив всех прочих и собрав разбредшихся с полянки, взгромоздившись снова в седла, тронулись в обратный путь.
Выживших хранителей, которых мы не забрали с собой, я велел оставить на месте. Придя в себя, они вернутся к своему хозяину и расскажут, что тут было. Любопытно, какие Клинор сделает из этого выводы. Но по крайней мере, правила игры он уже подхватил.
Больше всего мне не хотелось, чтобы кто-то из оглушенных начал приходить в себя слишком рано. С одной стороны, трудно было предсказать сочетание оглушения разрядом с отравлением Смирной — последняя изменяла весь метаболизм, а с другой, мне казалось, что возвращались мы безумно медленно. По сравненью с тем как мы спешили сюда, так оно и было. Мы буквально еле тащились и дорога вдруг оказалась чертовски тесной. И все было будто в тумане. Я даже не слушал Готье, который рассказывал подробности произошедшего нападения и своей поездки в Реймс, где «все плохо, хранители действительно оккупировали город, а появились еще и сведения о том, что то же самое происходит в Орлеане» и об обстановке в Париже, когда они его оставляли, и о том, какой ужас случился с Раулем. Несомненно, ужас…
Но наконец мы добрались до дома. Без дальнейших приключений — сегодня их и так уже было слишком много на мой пристрастный взгляд. И Диана снова, еще издали, протрубила в свой рожок. Ей ответили уже из замка.
А дома все было, слава богу, в идеальном порядке. На подъезде мы завидели блеск касок на стенах, и даже встретились с парочкой пресловутых, разъезжающих по округе патрулей. Все было на удивление упорядоченно. Судя по всему, дамы и Оливье спелись на славу. И встретили нас с необходимыми предосторожностями. Я видел, что к поведению прибывших, в том числе и нас, приглядываются и прислушиваются. Изабелла в строгом темно-вишневом платье сама вышла нас встретить. И уверен, что ее внимательность была вызвана не только радостью встречи.
Конечно, она обрадовалась возвращению брата и огорчилась, узнав о произошедшем с Огюстом и подтверждении того, что случилось с Раулем. Впрочем, встреча со мной ее тоже напугала. Не дав мне и слова сказать, она вцепилась в меня и, буквально стащив с седла на землю, немедленно вздумала прощупать мой пульс и приложила руку ко лбу.
— Так я и думала! У тебя жар! — заявила она вместо приветствия. — Марш в постель!
— Изабелла! Я тоже рад тебя видеть!.. Смеешься? Я только прибыл и не могу…
— Если ты этого сейчас же не сделаешь, то скоро вовсе ничего не сможешь. Мишель! Ты мне нужен. Проследи, чтобы он немедленно лег! Через четверть часа проверю! И принесу лекарство.
— Эге… — со смешанными чувствами выдавил Мишель, заслышав про лекарство. Прежде это была его епархия, но его давно теснили по всем статьям. И не его одного.
— Мы прекрасно обойдемся без тебя, — почти рассеянно заявила Изабелла. И я знал, чем вызвана эта рассеянность — тем, что она продолжала одновременно следить за всем происходящим сразу. И за тем, как принимают новый отряд, и куда должны отправить тех, кого мы привезли с собой, Диана лично отправилась следить за перемещением Огюста в надежное, но удобное место. — Уж несколько часов — совершенно точно! И это будет лучше, чем несколько дней.
Вот тут она, конечно, была права… Правда, насчет ее лекарства — что-то я не был уверен, что хочу его принимать.
— Оливье! — крикнул я, завидев нашего коменданта. — Как тут…
Оливье окинул меня оценивающим пронзительным взором, приподнял брови и перевел взгляд на Изабеллу. И эти двое преспокойно обменялись понимающими кивками — как самые настоящие мятежники…
— Господин Саблер! — окликнул Оливье нашего мажордома. — Думаю, вам следует лично этим заняться.
— Какого дьявола происходит?.. — поинтересовался я несколько растерянно.
— Мадемуазель д’Аржеар, — чопорно сказал Оливье, — предполагала, что вы прибудете именно в таком состоянии. Или в высшей степени подобном.
— Я совершенно нормален! — разозлился я, вдруг решив, что они все же заподозрили во мне что-то нехорошее. Не брался бы сейчас предугадать, как именно сказались на Изабелле попытки общения с отправленными вперед нас Жиро, Дюпре и Гастонами, и какие у нее после этого появились допущения и предположения.
— Разумеется, — с ласковой и возмутительной издевкой ответил Оливье. — Но вы уж извините, иногда вы совершенно не умеете переводить дух. Иногда умеете, а иногда вообще дышать забываете…
— Да я только и делаю!..
— Оно и видно, — едко сказал Оливье. Хитроумие из него так и лучилось. — А может, проверим, выстоите ли вы сейчас против меня дюжину-другую схваток?
Я помолчал, озадаченно глядя на него. Издевается он, что ли?..
— Ладно, черт с вами!.. — сдался я.
— Отлично! — бодро воскликнул Оливье. — Пойду распоряжаться дальше!
— Это захват командования, — пожаловался я Мишелю, так как больше было некому. Тот тихо ухмылялся.
— А они молодцы… — безмятежно ответил он. — Как врач, должен заметить, они дело говорят. Пойдемте. Они управятся. Главное, не путаться у них под ногами…
— И ты… Мишель… А кроме того, я еще не спросил…
— Потом, ваша милость, потом… только посмотрите, какой тут кавардак! Лучше нам его оставить.
Толкотня кругом царила страшная, но мне показалось, что вокруг меня возникает какой-то вакуум, отсекающая от всего невидимая непроницаемая стенка. И я позволил Мишелю себя увести.
И что было потом — моя память не сохранила как несущественное.
Когда я проснулся, в комнате царили гнусные вялые сумерки, а в голове перекатывалась медузообразная субстанция невнятной консистенции, но определенно снабженная стрекательными клетками.
— Вот почему я не люблю засыпать, — пробухтел я в подушку, и подумав, прибавил: — и тем более, просыпаться.
— Если еще ворчишь, значит, выживешь, — с негромким смешком, изумившим меня доказательством присутствия в комнате кого-то постороннего, рядом материализовалась Изабелла. Я похлопал на нее глазами. Она не исчезла. Изабелла сидела в кресле и, положив подбородок на сплетенные пальцы, взирала на меня с академическим интересом.
— А что, были сомнения?..
— Теперь уже нет. Но по-моему, единственной причиной твоей недавней прыгучести был стресс.
— Да неужели? А я думал, что удар по голове… — Я осторожно потрогал шишку на затылке и посмотрел на Изабеллу более осмысленно. — А который час? И день, если уж на то пошло?
— Примерно девять утра, — ответила Изабелла.
— Ага! Надеюсь, день всего лишь следующий? Мы прибыли вчера?
— Ну конечно.
Я нахмурился, сосредоточенно потер лоб и помолчал, вспоминая, что же хотел вчера спросить, но забыл… ведь знал, что забуду. Чего-то ощутимо не хватало. И не только сейчас…