Ветвь оливы
Шрифт:
— Мальчишка?
— По прозвищу Выскочка. Если ты знаешь такого.
— Знаю. Паж Таннеберга. А в чем дело?
— У него к тебе какое-то поручение. Говорит, что это очень важно.
— Поручение? — повторил я заинтригованно. — От кого, интересно? Ну что ж, давайте его сюда… Только… гм… раз уж мы не поговорили с ним вчера, значит, теперь это наверняка может подождать до «после завтрака». Мишеля не позовете?..
Они точно решили, что это разумная мысль, так как одновременно сделали движение к двери.
— Погодите! Только еще один вопрос, который не дает мне покоя. Как вы так крепко сели на шею Оливье и остальным? Нет, не то, чтобы я сомневался, что именно так и будет, и все же — как? Сгораю от любопытства!
Девушки переглянулись и рассмеялись.
— Ну, что касается Оливье, тут все было просто, — сказала Диана. — Мы победили его в поединках. Много раз.
— И беднягу не хватил удар?!
— Галантность ему не позволила. Ты его недооцениваешь. И мы ему сказали, что всему научили нас вы с отцом. Частично-то это правда. И потом, он все понял по-своему. Как и все остальные.
— Это как же?
— Что мы ангелы, посланные на землю с важной миссией! Знаешь, слухами земля полнится. Кое-что кое о ком докатилось и сюда. Срикошетило, и готово — все заранее готовы принять объяснение, о котором никто из нас не заикнется вслух… Кроме некоторых. О том, что было в Труа, мы уже знаем не только от тебя и тех, кто прибыл с тобой. Все сходятся на том, что это тайна, покрытая мраком. Но может, и благодатью. Никто не знает ничего определенного, но надежды работают на нас, и их пока больше чем страхов.
— А что будет потом?
— Потом? — переспросила Изабелла, улыбнувшись. — Потом — будет будущее. Какое-нибудь. Не только «в нашей силе наша слабость», но и «наша сила в нашей слабости» Пусть даже эта слабость — сила. Разве не классика?
— Точно классика! — рассмеялся я.
Выскочка появился в тот момент, когда я поставил в письме точку. Будто нетерпеливо ждал этого мгновения под дверью. Он был чем-то смущен. Я, признаться, тоже. Никогда не умел толком обращаться с детьми. Хотя иногда вполне успешно притворялся, что это не так.
— Ты хотел сказать мне что-то важное? — Я пером показал ему на стул. Выскочка пристроился на краешке и посмотрел на меня настороженно, нетерпеливо ерзая, будто ему и хотелось наконец высказать порученное, чтобы от него избавиться и больше не вспоминать, и что-то его останавливало.
— Э… с вами же правда все в порядке? — поинтересовался он неловко, прочистив горло.
— Насколько это может быть, да, — заверил я озадаченно. — От кого оно, твое поручение?
— От господина графа, — он снова кашлянул и ковырнул пол потрепанным, но крепким сапогом. Что и говорить, выглядел Выскочка куда лучше, чем во время нашей первой встречи в «Старой виселице». — От вашего отца. Он просил передать… э… я не совсем понял. Но это… он сказал, что пароль — какой-то мадьярский герб… я не мог запомнить, и он сказал, что это неважно. Вы поймете. Как-то на «Рры…»
Я засмеялся с облегчением.
— Герб польский. А название и правда неважно, тем более, что ты даже запомнил первую букву.
Выскочка облегченно перевел дух.
— Так вот, значится, он велел передать вам, чтобы вы меня спросили, где я провел детство!
Я с изумлением посмотрел на Выскочку. Выскочка важно таращил глаза и корчил рожи, явно подразумевая, что это что-то очень значительное, хотя он сам еще не знает, почему.
— И где же ты его провел?
— Да где т в этих местах! — одновременно небрежно и чопорно сказал Выскочка, нервно поглаживая свой пристегнутый к поясу кинжал. Сообразив вдруг, что это может быть невежливо, он покраснел и, не зная, куда девать руки, сцепил их вместе. — И знаю кой-какие подземные ходы!..
Я вскочил, выронив перо, чуть не опрокинув чернильницу, да и стол впридачу.
— Стой!.. — выкрикнул я поспешно. — Не говори ничего больше!.. — кажется, увлекшись, я и так уже услышал больше чем нужно. По крайней мере, чем нужно сейчас, перед встречей с Клинором. И чертовски жаль, что мы не услышали этого вчера… Выскочка посмотрел на меня пораженно, с открытым ртом. — Об этом еще кто-нибудь знает? — спросил я.
— Кто-нибудь? — озадаченно переспросил Выскочка.
— К примеру, знал ли об этом де Флёррн? Вы ведь выехали вместе.
Выскочка покачал головой.
— Не. Граф сказал, сказать только вам. И только когда мы прибудем на место. И если все будет в порядке. Все ведь в порядке, верно? — он нервно сглотнул. — Теперь же можно?
Я перевел дух.
— Да. Теперь можно. Но не прямо сейчас. Я скажу, когда. А если бы было не в порядке? Что он сказал на этот счет?
— Тогда, — Выскочка старательно посмотрел в потолок, — я должен был бы сказать то, что знаю, или барону д’Аржеар или господину де Флеррну… — Выскочка запнулся. — Только с ним непорядок… точно… ага… Или дамам… — Выскочка снова порозовел. — Но только когда мы благополучно прибудем сюда, а до того — ни словечка! Сказал при том, чтобы я себя берег и был осторожен.
— Умница! — похвалил я. — Да, теперь все в порядке. Но мне ты сейчас этого сказать не можешь. По крайней мере, пока я не вернусь. Есть одно дело, во время которого мне лучше не знать того, что ты знаешь. — Было уже немного поздно, но хотя бы подробностей я не слышал. Может быть, это излишняя предосторожность, но она не повредит. И если я буду знать что-то определенное, это может сказаться на моем поведении при встрече, скажем, повысить самоуверенность больше чем следует, отвлечь, лишить четкости восприятия.
— Ага… — сказал Выскочка. Потом подтянулся и поправился. — Да.
— Но раз решаю я, в мое отсутствие ты должен все рассказать… — Я на мгновение задумался. Готье все же может упереться рогом и отправиться со мной, хоть это не желательно. — Дамам. Моей сестре и сестре господина д’Аржеар. Они отлично во всем разберутся.
Выскочка удивленно поднял брови, но спорить не стал и просто кивнул.
— И держись к ним поближе, чтобы они не теряли тебя из виду. И ты их из виду не теряй. И больше никому ничего не говори! Ты хорошо меня понял?