Ветвь оливы
Шрифт:
— Но не здесь, — потупившись сказал Клинор и, снова подняв голову, улыбнулся деланно безмятежно.
— Я даже догадываюсь, почему, — заметил я спокойно. И по его лицу скользнула тень неудовольствия.
— Полагаю, — проговорил он почти сухо, — ваш помощник сумеет проследить за порядком снаружи, пока мы ведем переговоры.
— Я в нем уверен, — ответил я. — Хотя отлично понимаю ваше беспокойство. Когда в одном месте собирается столько вооруженных людей, им может изменить благоразумие. Трудно бывает поручиться за живых, полных естественных несовершенств. Но в случае с вашими людьми никакой неопределенности быть не может, не так ли?
Клинор слегка нахмурился. Он понял,
— Да, с этим не согласиться трудно. — Он тряхнул головой, не то недовольно, не то насмешливо.
Я кивком подозвал корнета и, спешившись, бросил ему поводья.
— Насколько я понимаю, разоружаться для вида нам ни к чему, — заметил я на всякий случай. — Мы ведь разумные, цивилизованные люди.
— Совершенно с вами согласен! — поддержал Клинор. В его глазах заплясали ироничные искорки. — Мы ведь и так знаем, чего мы оба стоим. — Он благодушно перевел взгляд на домик. — Ну что же, войдем? Нам никто не будет мешать. Я велел его чуточку подновить. Не беспокойтесь, ничего принципиально нового, только немного прочности и минимум примитивной мебели. Никаких ловушек.
— Очень мило и предусмотрительно с вашей стороны, Клинор.
— Тогда прошу вас, — он изящным жестом предоставил мне идти первым. — Ведь ваш… друг проследит за порядком и, конечно же, не позволит мне нанести вам удар в спину. Да и зачем? В конце концов, собой я пока еще дорожу.
Чего, если быть откровенным, он не мог полностью ожидать от меня. Вряд ли он мог быть совершенно уверен, что я не вздумаю рискнуть воплощением, которое, возможно, до сих пор не признаю единственным… Поэтому, конечно, он вряд ли мог приступить к переговорам ранее, пока все еще не зашло достаточно далеко, как, скажем, теперь.
— Конечно, если вам так спокойнее, — я кивнул и, не оглядываясь, пошел к домику. Клинор шел за мной, отставая только на шаг и, естественно, ничего не предпринимал. Это и правда было бы почти стопроцентным самоубийством. Сейчас он играл честно.
И все же я не мог удержаться, чтобы не посмотреть на дверь более внимательно, чем она того заслуживала, прежде чем открыть ее. Было бы просто смешно уколоться о какой-нибудь забытый гвоздик, по чистой случайности смазанный ядом, который проявит себя только завтра. Впрочем, нет, на самом деле я так не думал. Чисто теоретическое упражнение. Слишком мелко для нас, не правда ли? И по-своему, на самом деле, все мы представляем для него определенную ценность.
Убранство домика действительно претерпело усовершенствования по сравнению со вчерашним днем. В одной из стен было прорублено небольшое окошко, в которое было мало что видно, но зато лучше проникали свет и воздух. Посередине появились простой, слегка обструганный, стол и пара стульев. Мы устроились поудобнее и посмотрели друг на друга то ли с любопытством, то ли с понимающим сарказмом.
— А ведь мы и правда давно не виделись, Мэллор, — проговорил Клинор негромко и серьезно. — Какое-то время я даже сомневался, ты ли это. Но то, что произошло вчера, подтверждает мою догадку. Эрвин бы не сумел справиться с Гамлетом, ему не хватило бы ни силы духа, ни — попросту — авторитета. Я понимаю, зачем ты совершил этот обмен. Это понятно. Было бы изрядным расточительством поселяться в теле, которому, по этим меркам, осталось не так уж долго жить. Тебе ведь нужны возможности. И сила. И перспективы. И способность контролировать ситуацию. Все это очень разумно.
Я только приподнял бровь: «Ты так полагаешь?»
— Я сам бы так сделал на твоем месте, — улыбнулся он.
— Собственно говоря, ты и сделал, — я намекающе кивнул в его сторону. — И даже лучше. Ты ведь подготовился заранее. Генетическая копия.
— Скрывать бессмысленно, — его улыбка стала по-настоящему довольной, почти счастливой — ведь я оценил его работу — и ловкость, и догадливость. А мало кто мог здесь хоть сколько-то оценить его достижения. — И кто сказал, что я не в своем праве?
— «Тварь ли ты дрожащая, или право имеешь?» Неужели вопрос стоял так остро?
Клинор нахмурился, сдерживая естественно всколыхнувшийся гнев.
— Конечно, ты меня не одобряешь…
— Это было бы затруднительно с моей стороны, ты не находишь?
— Именно поэтому я хочу объяснить свои действия.
— И я жду этого, иначе меня бы здесь не было, — заверил я.
Он вздохнул с некоторым облегчением.
— Что же, говоря откровенно, я ждал, что вы здесь появитесь. Я рассчитал возможность вашего здесь появления. Я послал вам предупреждение, чтобы вы смогли вовремя ко мне присоединиться. Конечно, вы могли и не найти способ. Но это бы уже многое говорило о ваших способностях и о том, что если они недостаточны, то так тому и быть… — он замолчал, с намеком на ожидание возражений, искоса поглядывая на меня. Я только откинулся на спинку наспех сколоченного стула, оказавшегося для этого достаточно прочным и, глядя на врущего без зазрения совести Клинора, молча улыбался. Может, я и не был тем, кем он меня считал или только называл, но я знал отца достаточно хорошо, чтобы в какой-то мере успешно перенять его манеру и сыграть роль. Хотя, что там говорить о манере? О нас нередко говорили, что мы ведем себя одинаково. И сейчас, когда Линн выглядел человеком моего же возраста, это было тем более нетрудно. Я сам чувствовал, как мое отношение к нему меняется из моего обычного в то, модель которого обрисовал он сам. И переходит в него совершенно естественно.
— Ты мне не веришь? — это прозвучало разочарованно.
— Нет, конечно. То, что мы здесь возможны — всего лишь известный «эффект кристаллической решетки» — во многих смежных измерениях возможны некие личности, подобные нам, в более или менее схожих комбинациях. Это никакая не мистика. Просто определенный «физический след» в вероятностях. И «во многих», не значит — во всех. Но раз ты желал причинить побольше разрушений, тебе нужен был мир, как можно более похожий на наше собственное прошлое. Чем менее он был бы похожим, тем меньший эффект оказали бы твои действия. Ведь ты не просто ушел в «новый мир» — ты пожелал разрушить «старый», сознательно. И нет ничего удивительного в том, что, по прошествии времени, в одиночестве, в полной интеллектуальной изоляции, ты начал скучать и потому, в какой-то мере, действительно нам рад. Мы ведь и правда давно не виделись. Для тебя. Признаться, я еще соскучиться не успел.
Он проглотил это оскорбление.
— Мэллор, — снова сказал он, чуть кивнув, с усмешкой, самому себе. — Опять интеллектуальная дуэль? Как мне этого не хватало. Но ты напрасно так циничен и напрасно думаешь, что знаешь все на свете и все на свете просто как дважды два. При всей твоей разумности, ты плохо различаешь чужие душевные порывы.
— Должно быть, раз я не понял тебя раньше. Но может быть, теперь я понимаю тебя слишком хорошо?
— Ты же знаешь, что это не так! — он почти убедительно разыграл оскорбленную недоверием невинность.
— Какая разница, что ты говоришь? Имеют значение только факты.
— Удивительно, — рассмеялся он. — Времена меняются, но только не мы!
— Времена меняются, — согласился я равнодушно. — И может быть ты, наконец, объяснишь, зачем?
— Объясню, — кивнул он с готовностью. И на его лице внезапно появилось отрешенно-жесткое выражение, которого прежде не было. Прежде — во время этого разговора. А в другом мире, на постаревшей копии этого лица… вернее, на его оригинале, оно появлялось нередко. — Я скажу тебе, что мне надоела бессмыслица нашего существования.