Ветвь оливы
Шрифт:
— Верно. И знаешь, я сам знаю, что он в чем-то прав, быть может, во многом. Но считать, что я путаю черное с белым только потому, что различаю и другие цвета — не слишком ли беспардонное преувеличение, очень далекое от идеальной точности, которую он якобы проповедует?
Линор с упреком фыркнула:
— Только послушай себя: «беспардонное»! И это, по-твоему, объективность и выдержка? Что ж, он доказал тебе, что ты не так уж беспристрастен как хочешь казаться.
— К дьяволу! — заявил я возмущенно.
— Ну и чем ты лучше него? Даже если все так плохо, как тебе мерещится?
— Видишь ли, в чем разница между нами?! Я считаю, что он отчасти прав. А он считает, что я неправ — абсолютно! Но где в этом или каком-нибудь другом мире ты видела что-нибудь абсолютное?! Ох, неважно! — я махнул рукой. — Пойду все переделывать!
— Удачи! — Линор рассмеялась мне вслед. — И помни — «ты смертен»!
III. «Лев рыкающий»
Внезапно что-то резко и сильно надавило мне на грудь, сплющив легкие. Протестующе встрепенувшись, я с напугавшим меня самого хрипом втянул воздух, когда тяжесть отпустила. Надо мной, очень близко, склонилась встревоженная Диана с дико горящими широко распахнутыми глазами. Как же ей, черт возьми, шел кружевной воротник!..
— Что ты делаешь? — прохрипел я оторопело.
— Непрямой массаж сердца, — выпалила она. — Только начала! Мне показалось, что ты не дышишь. Наверное, тебе нельзя было засыпать.
— Вы что, издеваетесь? — возмутился я.
Линор провела подрагивающей рукой по лбу. Я кашлянул.
— Сестренка. Это тебе надо заснуть. В следующий раз лучше пришли ко мне Мишеля!
— В следующий раз надаю тебе по щекам, чтобы быстрее прилила кровь к голове! — Кажется, она была не так уж плоха как мне показалось. Просто запаниковала.
— О боже, кажется я попал в лапы к живодеру? — пошутил я.
— Зато, может, в следующий раз будешь хоть немного осторожней!
— Ди! Знаешь, что такое несчастный случай? Они всегда происходят неожиданно!
— Ха! В драке, в одиночку, с сотней хранителей посреди Варфоломеевской ночи, с не полностью восстановленной памятью! Это ты называешь неожиданностью?!
— Ну… да!.. — Я огляделся. — А где Жанна?
— Спит. Имей совесть. Она просидела с тобой всю ночь.
Верно. Ночь давно кончилась. В окно лился гнусный бледный свет, в котором вся комната казалась несвежей. Кому, в конце концов, понравится, лежать в постели среди бела дня?
— Угу…
— И не строй мне глазки. Что ты хочешь сказать?
— Кто-нибудь вернулся? Что слышно? Где Клинор?
— Понятия не имею.
— Как это?
— С тех пор как Огюст отправился в Лувр, ни от кого никаких известий.
— О Господи…
— Лежи смирно, дурачок! Еще немного, и я сама за ними отправлюсь!
Я вздохнул.
— Не надо. Только не сегодня. Отправь Мишеля, он будет в большей безопасности. Мы знаем кто такой Линн, и ему, стоило только обратить на нас внимание, уже ясно, кто мы такие. Даже здесь можно ждать нападения.
— Мы знаем, — проворчала Диана. — Только поэтому мы здесь.
Я нахмурился.
— На что ты намекаешь? Я что, руки вам связываю? Верни мне Мишеля, и делайте, что считаете нужным!
— Заткнись!
— Черт возьми, вот это стиль светской беседы!..
— Помолчи хотя бы пять минут! Плохих известий пока тоже никто не принес. А если б были, не сомневайся, уже бы принесли. И не говори мне под руку, мне надо сделать тебе перевязку!
— Только не так как «непрямой массаж сердца»!
— Поль!..
Я рассмеялся. Диана тоже.
— Знаешь, — сказала она, — почему-то я, несмотря ни на что, чувствую себя счастливой. В нашем случае, все вспомнить, это то же самое, что выйти из небытия, очнуться от тяжелого сна. И такое ощущение… все это время мы все же считали именно этот мир и это время своим, хотя уже знали, что существуют другие — для нас самих существуют. Но это было какое-то условное знание. И чтобы выжить и не сойти с ума, нам было легче и удобней оставаться людьми этого времени. Только узнавшими что-то новое. А вот теперь все иначе! Ты тоже это чувствуешь?
— Еще бы… — пробормотал я. — Потому что, кажется, теперь именно это гораздо важнее для выживания.
Исключая только одно — Жанну. Она может провидеть будущее, но она не из будущего. И не даст мне забыть о настоящем.
— Прошлое, будущее, — Диана пожала плечами и наморщила лоб. — Мне немного жаль ту команду, что пришлось прихватить с собой из нейтрального времени. Такое потрясение, и почти никакой роли.
— Зато им наверняка интересно, — улыбнулся я. И их мы хотя бы спросили, согласны ли они нам помочь, хоть вопрос был очень условный. И разве это плохой способ скоротать небытие, в котором они должны были оказаться, как и все остальные?
— Мы говорим так, как будто их нет? — в голосе Дианы появилась вопросительно-коварная нотка.
— Это начал не я. И мы оба знаем, что это не так. Мы никогда не переносились в чужие мозги в полном сознании, и не только в своем. Если даже считать, что они отошли на второй план, им по меньшей мере остается роль наблюдателей, как нам когда-то. И вряд ли это им не интересно, раз они так на нас похожи, что только с ними у нас был шанс не потерять память окончательно.
— Раньше не хотелось с тобой об этом заговаривать, но наверное, это вызывает некоторую неловкость?
Я посмотрел на нее и улыбнулся.
— Только не зверей.
— Не буду, — пообещал я. — Знаешь, сколько бы я ни пытался предупредить Жанну, что я изменяюсь, и что я теперь другой человек, она мне не верит. Может, просто не хочет. А может, она понимает в чем-то больше нас.
— Ты думаешь, что тут может быть задействовано пресловутое переселение душ?
— Вряд ли. Скорее вот что — каждая вещь, каждое событие существуют почти в бесконечности вариаций. Как и мы сами. И что такое время? Движение в этих вариациях в определенном направлении. И в каком-то смысле мы одновременно существуем практически во всех временах, в разных видах. А если брать в самом крупном масштабе — мы всего лишь одно существо, существующее одновременно во множестве собственных проявлений. Всегда. Даже мы с тобой — единое целое!..