Везучая
Шрифт:
Он «тыкал» иностранке! Но это еще полбеды. Показав угодливыми жестами – мол, можно зайти за стойку гардероба и переобуться там, он предположил, видимо, что я – не местная неумеха, и зашел за стойку следом за мной! Поди, проходил особый инструктаж по подмоге иностранным гражданам.
Мне не хватало английского лексикона, чтобы дать ему понять – «оставьте меня одну». Пришлось намекнуть:
– Сенкью, ноу, плиз, – сделала я жест, будто отгоняю муху. Но он решил, что я призываю его на помощь.
– Расстегнуть
Господи, только не это! Изнутри мои сапоги выглядели еще более отечественными, чем снаружи. Потому что содержать первозданно-пушистым мех внутри обуви мало кому удавалось. Он свалялся, и по внутреннему кожаному краю четко обозначилась черная надпись – «Фабрика «Скороход».
Да что же это такое! – я вызывала у гардеробщика какой-то нездоровый интерес: он провожал взглядом каждый мой жест.
– Ноу, сенкью, – остановила я его и в ту же секунду вспотела в который раз, потому что мое английское «ноу» стало ответом на его русское «расстегнуть тебе?» Любой бы сразу смекнул, какого языка я носитель. Но дядечка оказался проще:
– Ну, как хошь. Была бы честь предложена, – обиделся он.
Однако, вопреки логике, не отошел и не отвернулся. Значит, все-таки догадался, что я не иностранка, и хочет удостовериться, какой же марки у меня сапоги. Иначе бы чего ему так пристально заглядывать мне чуть ли не под подол?
Я нагнулась и, начав расстегивать сапог, одновременно отворачивалась от наблюдательного гардеробщика, надеясь, что полы трапециевидного пальто хоть как-то скроют процесс моего разоблачения. Похожа я была, наверное, на избушку на курьих ножках, повернувшуюся к лесу задом.
– Дык ты пальто-то сначала сыми, че ж так корячишься? – услышала я в спину. Вовремя вспомнив, что раз я по-русски – не бум-бум, то могу никак не реагировать, я и ухом не повела. Не будет же он с меня это пальто силой сдирать. Но не тут-то было!
Дядечка подошел сзади, цепко прихватил края воротника и приподнял меня за шкирку. Я повисла у него в руках вместе с пальто, успев, как ни странно, стремительно снять правый сапог . Подпрыгнув на левой ноге, я тут же застегнула молнию снятого сапога. Уф! Ну, уж вторую надпись «Скороход» ему не увидеть!
Пока он накидывал сорванное-таки с меня пальто на плечики, я изловчилась и сняла второй сапог. Стоя в одних колготках на полу, я, как иллюзионист Арутюн Акопян, чуть ли не из рукава достала заранее заготовленный австрийский пакет и сунула туда оба «Скорохода». Пусть теперь бросят в меня камень, если я не иностранка!
Водрузившись на шпильки туфель, я ощутила, что потерян минимум килограмм веса. Гардеробщики поклонились мне разом, синхронно, как акробаты в цирке. Хотя кульбиты выделывала я.
Лариса и Петер, увлеченные друг другом, терпеливо ждали меня в мягких креслах огромного холла. Здесь
Ларисе нравилась моя «отпавшая челюсть». Петер был на этот счет спокойнее, поскольку всегда так эстетично жил. А Лариса, выросшая в подмосковных Люберцах и пережившая в эмиграции свой личный культурный шок, буквально отслеживала мои реакции, как-будто этот встроенный в советскую действительность мир был ее персональным достоянием. Да, это особый вид гордости – гордость приобретения. Заимела австрийского мужа, а вместе с ним и тамошний мир. Имеет полное право на чувство превосходства.
Петер, извинившись, отошел по делу в офис.
– Пойдем, поднимемся на лифте, – взяла меня за руку Лариса: весь мой облик с крутящейся туда-сюда головой настаивал на поводыре.
Она вела меня, а я не могла взять себя в руки. Голова моя отставала от ног. Челюсть вообще уже где-то потерялась. Нет, чисто анатомически она присутствовала, но, как образ, отпала окончательно у входа в лифт. Он находился на некотором возвышении, к нему еще полагалось торжественно взойти по ступенькам. Центр Торговли совсем недавно сдали в эксплуатацию, и вошедшие направлялись к лифту, как к ритуалу: не по потребности, а по наличию его в программе посещения.
То, что в скоростном лифте перехватывало дыхание, являлось само по себе аттракционом. Коробка лифта, вдобавок ко всему прочему, была выносная и практически вся стеклянная. Подойдя к дверцам стального цвета – без единой царапины, с зеркальной кнопкой вызова, я почувствовала себя Алисой в Зазеркалье. Подруга, ухмыляясь, нажала на кнопку.
Когда лифт пришел, раздался красивый музыкальный звук с элементами звонка: ни скрежета, ни подрагивания дверей – абсолютно бесшумный. Но самое главное его достоинство обнаружилось, когда дверцы плавно разъехались в стороны: коробка лифта оказалась прозрачной.
Вот тут я непроизвольно издала классическое «ах»! Передо мной висело в воздухе… окно в Европу. Стеклянные сверху донизу, стены лифта открывали умопомрачительный вид в холл.
– Входи, входи! – скомандовала Лариса без снисхождения к моим ощущениям.
Я сделала шаг, как в космос. У меня закружилась голова, и мне пришлось вцепиться в предусмотренный внутри кабинки поручень. Подруга, получающая, видимо, наслаждение сродни садистскому, нажала кнопку последнего этажа. В ту же секунду лифт тихо взмыл.