Везунчик

Бычков Виктор

– А вот так! Такой он Петр Иванович Сидоркин! Че-ло-век! – с гордостью произнес Кирюша, высоко подняв обкуренный палец.

За столом наступила тишина. Ходики на стене отсчитывали время, за окном прокричал чудом уцелевший петух, по улице протарахтел мотоцикл с солдатами. Говорить не хотелось: слишком уж шокирующую новость поведал Кирилла Данилович.

– А теперь мне искренне жаль тебя, малец, – нарушил тишину хозяин. – Запутался ты в жизни по недомыслию, ох, запутался! И вроде не плохой парнишка, а на путь истинный некому наставить, – говорил, как будто не замечая Антона, сам с собой. – Но я тебя не брошу, помогу, как и обещал. Вижу, везучий ты, другой бы давно рога обломал, или землю парил, а тебе нипочем, как заколдованный выходишь из передряг.

– Чем же я тебе не нравлюсь, Кирилла Данилович? – слова старшего товарища задели за живое. – Что я не так делаю, поясни, будь добр.

Опустив голову, Прибытков долго не отвечал, то ли собираясь с мыслями, то ли не хотел говорить. От нетерпения Антон ерзал на скамейке, поглядывая на хозяина. Молчание затянулось.

– Вот не знаю, говорить тебе это, или не стоит? – наконец, заговорил Кирюша. Больно ты обидчив, как красная девица.

– А ты говори, говори, дядя Кирюша, от тебя все стерплю.

– Тогда ладно. Так и быть, скажу. Только разговор мой будет для тебя неприятным. Кроме меня тебе, ведь, никто правду не скажет. Говорят, мать твоя могла, да ты ее раньше времени в могилу загнал.

– Ты что говоришь, жива она, жива! – закричал Антон, не до конца дослушав собеседника.

– Э-э, дружок! Как такая жизнь, лучше сразу смерть. Так что сиди и не рыпайся! – гневно одернул его хозяин. – Гордыня, вишь ли, заговорила в нем! Надо было ее не в ту сторону направлять, вот в чем дело. Не против матери, не против односельчан, а ты что наделал? Посмотри на мои руки, – Кирюша через стол протянул свои грубые, мозолистые руки прямо к лицу Щербича. – Видишь, они чистые, я хоть и в полиции, а ни одного православного, ни одного земляка на тот свет не отправил. Я – вор, а не мокрушник!

А ты?

Антон не знал, что ответить, и сидел, опустив голову и потупив взгляд. За последнюю неделю он это слышит уже второй раз от абсолютно разных людей. Что-то в его жизни не так, на самом деле?! Не хочется верить, и поэтому в груди все закипала и закипала ярость, гнев готов был вырваться, выплеснуться наружу, стереть вот этого мужика напротив в порошок, в пыль! Антон побелел, дыхание перехватило, спазм сдавил горло, рука непроизвольно потянулась к пистолету.

– А вот это зря, парниша! – твердый, спокойный голос Прибыткова вернул его к действительности. – Не успеешь коснуться кобуры, как я нарушу свои правила – ты будешь первым моим православным посланцем на тот свет. Так что, положи руки на стол! – потребовал от гостя.

Антон перевел дыхание, не сразу поднял глаза на собеседника.

– Ты в речах то поаккуратней, дядя Кирюша, – шепотом, с придыханием, попросил он. – Не ровен час, не сдержусь!

В районе комендатуры послышались выстрелы: сначала одиночные винтовочные, потом трескотня автоматов спугнули деревенскую тишину. Собеседники замерли, и в ту же секунду увидели, как по улице в сторону солдатских казарм и комендатуры проскакали с десяток всадников, вооруженных винтовками и автоматами.

– Партизаны! – прошипел Прибытков, и кинулся к выходу, схватив на ходу винтовку. – Бежим!

Краем глаз Антон еще успел увидеть, как вслед за всадниками улицу заполнили вооруженные люди.

Кирюша кинулся за сарай, в огород, увлекая за собой гостя. Они влетели в картофельное поле, и тут же исчезли в густых зарослях ботвы. Впереди в борозде маячили сапоги Прибыткова, Антон то и дело натыкался на них головой, торопил товарища, но в соседнюю борозду не стал перелазить, боясь быть обнаруженным.

– Быстрее, быстрее, дядя Кирюша!

А на подворье Прибытковых уже слышны были чужие голоса. Это заставляло еще сильней вжиматься в землю, быстрее двигать ногами и руками. На пути стояли яблони, густо увешанные плодами. Ветки наклонились вниз, образовав своеобразный шатер. Здесь, под яблоней, перевели дыхание, огляделись. Стрельба слышна была и со стороны реки Деснянки: по всем данным, партизаны полностью окружили деревню. Бой разгорался в районе комендатуры и солдатских казарм. Разрывы гранат все чаще и чаще доносились до беглецов.

– Что делать будем, дядя Кирюша? – Антон прислонился спиной к дереву, чутко прислушивался к ходу боя, внимательно следил за обстановкой вокруг себя.

Товарищ стоял на коленях в борозде, крутил головой во все стороны.

– Серьезно взялись мужички, серьезно, – оценил он действия партизан. – Слышишь, стрельба смещается за околицу, в сторону райцентра?

– Видно, дрогнули союзники, отступают?

– А куда им деваться? Слышь, напирают славяне, – с дрожью в голосе промолвил Прибытков. – Пора и нам думать, куда податься. Не дай Бог, попадем к партизанам в руки, они нам сказку на ночь читать не будут, сам знаешь.

– Что предлагаешь, дядя Кирюша?

– Спасаться! А что я тебе могу предложить? Видишь, гости у меня в доме, – указал рукой в сторону хаты.

И действительно, по двору расхаживало несколько человек, осматривали сарай, дом, другие постройки.

– Уходим по одному, – Кирилла Данилович зашептал прямо в ухо товарищу. – Так больше надежды на спасение. Встречаемся правее моста через речку за Ивановым бродом. Там можно легко перейти на тот берег. Ждем друг друга не больше двух часов, потом самостоятельно пробираемся в райцентр. Ну, с Богом! – и тут же растворился в картофельной ботве.

Антон выждал с минуту, и двинулся следом. На меже за огородом, где когда-то были колхозные поля, стеной стояли сорняки. Они надежно укрыли Антона, дав ему возможность выбраться из осажденной деревни. До него еще долго доносились выстрелы, взрывы гранат, даже однажды докатилось русское «ура». Из кустов, что стояли на краю поля, и тянулись вдоль реки, Щербич последний раз окинул взглядом Слободу: на крыше хаты, где была комендатура, реял на ветру красный флаг, несколько домов горели, наполнив небо черными клубами дыма.

Чтобы добраться до назначенного места, надо было перейти дорогу, что вела к райцентру. Антон долго лежал в кустах, видел, как на машинах и мотоциклах немцы покидали деревню и направлялись в район. Можно было выскочить им навстречу, попытаться доехать с ними, но он прекрасно понимал, что в горячке боя вряд ли кто из них обратит внимание на его черную полицейскую форму – убьют, не задумываясь. Поэтому, лучше надеяться на собственные силы, тем более, ему в этом деле не привыкать. Единственно, что омрачало, так это то, что он так и не выспался нормально после побега от партизан, а тут предстояло еще одно путешествие, еще одна бессонная ночь. Но, надо терпеть!