Вход и выход. Эпизод 1
Шрифт:
Корский не слышал её слов, но ягоды выплюнул, так как на вкус они оказались очень горькими. Их горечь очень быстро заволокла рот и вызвала ещё большее желание попить.
– Вот дерьмо-то! Где же вода?
– Вода? – тут же откликнулся бородатый мужичок, активно обдирающий куст в нескольких шагах от Корского. – Иди туда!
– Спасибо, – Иван поплелся в направлении, указанном собирателем ягод.
«Они говорят по-русски, – с удовлетворением отметил он. – Значит, не будет проблем в общении».
«Старая ведьма» молчит. Это тоже хорошо.
С трудом поднявшись на пригорок, он увидел
И надо было бы ускориться, чтобы успеть в город до наступления сумерек, но жажда была сильнее желания оказаться в городе, названия которого он не знал, но думал, что ещё узнает.
Посмотрев по сторонам и убедившись, что никакой опасности нет, Корский начал спускаться с пригорка к реке. Спуск был крутым, поэтому Ивану пришлось хвататься руками за кусты, чтобы не упасть. Поначалу всё шло нормально, но, когда до конца спуска оставалось каких-то пять-шесть метров, боль в суставах пальцев достигла своего апогея. Иван разжал ладони, выпустил кусты из рук. В следующее мгновение, чего и следовало ожидать, он потерял равновесие и кубарем покатился вниз, оглашая окрестности своими криками.
Он докатился почти до самой реки. Два метра, отделявшие его от спасительной влаги, он преодолел ползком. Погрузив лицо в чистую, прохладную воду, он с жадностью начал пить.
– Не пей воду! Вставай и уходи оттуда! – кричала старуха в его мире, но звуки её голоса до Корского не долетали, а потому он наивно полагал, что всё делает правильно. Ситуация под контролем. – Тебе конец!
Пил Иван долго, но почему-то жажда не проходила. Более того, хотелось пить ещё и ещё. Он мог бы выпить ещё больше, если бы ни переполнившийся мочевой пузырь, готовый вот-вот лопнуть.
«Ну, раз не напиваюсь, уже не напьюсь. Наверное, здесь вода не такая, как у нас, другая. Нужно поссать и идти дальше, а то проваляюсь тут на пузе до второго пришествия», – твердо решил он и начал подниматься. Однако сделать это было не так просто, так как сил стало ещё меньше, словно вода отняла их у него.
Глянув на своё отражение в водной глади, он увидел не своё лицо, а покрытое сетью глубоких морщин лицо старика, который выглядел старше, чем Алекса. На язык снова попало что-то твердое. Корский сразу же выплюнул это «что-то». Оказалось, что это три его зуба.
– Черт! – вырвалось у него.
Но он не был удивлен. Он знал, что в этом мире с ним что-нибудь произойдет. И не обязательно что-то хорошее. Каких-то десять минут назад он чувствовал себя дряхлым стариком. А сейчас он увидел, что, действительно, сильно состарился. И противостоять процессу старения в этом мире он никак не мог. Оставалось только с этим смириться и надеяться на то, что он сможет вернуться назад живым и станет прежним – молодым, сильным и красивым. Он снова станет красавчиком.
Иван поискал взглядом дробовик. Увидел его. Тот лежал в речном песке шагах в пяти. Но эти пять шагов ещё нужно было как-то преодолеть, а ползти ещё раз Корскому не хотелось, так как болели локти.
И тут, пошарив подслеповатым взглядом по песку, он заметил толстую палку, похожую на посох. Палка находилась от него на расстоянии вытянутой руки.
Иван подумал, что палка оказалась на берегу реки очень кстати. Опираясь на неё, он преодолеет путь до города. Пригодится она ему и на обратном пути, особенно в лесу.
Потянувшись, он схватился правой рукой за то, что могло стать его посохом. Но, едва прикоснувшись ладонью к предмету, похожему на посох, он понял, что никакая это не палка. И даже не дерево, а что-то похожее на змею, мышцы которой сократились под его ладонью, и она быстро пришла в движение.
И тут, скорее всего, от испуга, пелена спала с глаз Корского. И он увидел, что держится рукой за длинный, липкий язык огромной твари, зарывшейся в речной песок. Наружу торчала плоская голова этого чудовища на толстой шее. Черные, холодные глаза чудовища, как у краба на ниточках, были нацелены на Ивана. И в них не читалось ничего, кроме предвкушения скорого обеда, на который Корский попадет в качестве основного блюда.
– А-а-а-а! – закричал Иван, дернув руку на себя, но было поздно что-либо предпринимать. Он и сам понимал, что обречен.
Язык чудовища, как питон, обвился вокруг его руки, за считанные переметнулся дальше и кольцами обхватил всё тело, тут же сжал его так сильно, что затрещали кости. Крик Корского оборвался, так как он не мог даже сделать вдох, а уж тем более – кричать. В глазах стало темнеть, но он успел заметить, как открывается пасть чудовища, полная больших острых зубов, в которую его быстро затягивал язык, и он ничего не мог с этим поделать. Оставалось лишь смотреть затухающим взглядом и смириться со своей участью.
«Всё. Конец», – это была последняя мысль, промелькнувшая в голове Корского, после которой он погрузился в вечную темноту.
Прожевав и проглотив его, тварь выплюнула шлем из темного металла и стала закрывать пасть. Со стороны это было похоже на то, как огромный моллюск захлопывает створки своей раковины.
Закрыв пасть, чудовище втянуло свои черные глазки и замерло. Голова его снова стала похожа на большой плоский камень, который до поры до времени будет неподвижно лежать на берегу реки.
А по ту сторону портала, в России, в СНТ "Дружба", чародейка Алекса сняла с головы шлем, отбросила его на ковёр.
– Чего и следовало ожидать, – разочарованно произнесла она. – Как при жизни был дурак дураком, такую и смерть выбрал дурацкую. Подумать только, прирожденного убийцу слопал старый полудохлый многозуб! От этого многозуба ушёл даже Илья, будучи калекой, прикованным к коляске! Ну, Ваня, ну и дурак!
Хоть она и считала Корского дураком, но всё-таки он ей нравился. Пожалуй, он был одним из немногих живых существ, которые вызывали уАлексы чувство симпатии. Иван нравился ей потому, что был изгоем и убийцей. Она и сама была такой. Когда-то, когда она ещё была царской чародейкой в Урсии, она дружила с палачом Микитой. Тот тоже был убийцей, тоже был изгоем. Он целыми днями вешал людей и рубил им головы, а вечером пил кровь казненных. Это он «подсадил» Алексу на этот «энергетик». Выпив крови, он любил её долго и неистово, как никто другой. Это было не так уж давно, но казалось, что с тех пор прошла целая вечность, а те счастливые дни канули в Лету.