Шрифт:
Пролог
Плохая это примета — гулять ночью… с заклеенным ртом… и связанными руками.
В толпе жителей мегаполиса сложно было разглядеть спешившую куда-то молодую женщину в бежевом плаще. И почти невозможно обнаружить на красивом лице страх, гнавший ее вперед. Впрочем, в этот осенний вечер люди и не стали бы утруждать себя подобными загадками.
Горели фонари, проносились машины, толкались прохожие.
Она оглянулась: погони не видно. Пока не видно! В том, что они идут следом, можно не сомневаться. И они сделают все, чтобы остановить ее.
Дальше находиться на оживленной улице нельзя. Она нырнула в подворотню и столкнулась с прохожим.
— Эй, поаккуратней, дамочка! — рявкнул он и отпрянул.
Бледное лицо. Растрепанная прическа… Но больше всего его испугал холодный блеск серых глаз. Решив, что с такой лучше не связываться, мужчина направился по своим делам, постаравшись скорее забыть о неприятной встрече.
Убедившись, что это обычный прохожий, она поспешила дальше и, пробежав по темным дворам, оказалась на набережной. Народу тут намного меньше!
Заморосил дождь. Женщина в бежевом замедлила шаг. Никого из тех, кого надо опасаться, поблизости не было. Значит, еще не все потеряно. Сейчас все зависит от трех человек: от нее самой и от тех, с кем ей предстоит встретиться.
Она пробежала еще несколько метров и вдруг замерла.
— Нет!
В ярком свете было отчетливо видно, что на мосту застыли двое. Окруженные со всех сторон милицией, они прижались к ограде. Тот, что повыше ростом, держал в вытянутой руке маленький сверток. Стоит разжать пальцы, и он полетит в воду.
— Нет, Дементий, нет! — шептала женщина. — Ты не можешь так поступить.
Страх на ее лице сменился ужасом. Она не знала, что делать и как это остановить. Неужели сейчас все оборвется?!
Дождь пошел сильней. Сверток в руках мужчины начал дергаться. Оттуда послышались всхлипы, перешедшие в плач.
— Отдай его! — потребовал один из милиционеров. — Отдай нам ребенка!
Ответом ему было лишь отрицательное покачивание головой. И тут сверток дернулся сильней и у всех на глазах стал разворачиваться. Дементий попытался схватить его второй рукой. Милиционеры метнулись вперед. Но поздно. Сверток развернулся, и орущий младенец в нарядных ползунках полетел вниз.
Удар о воду. Фонтанчик брызг. Младенца подхватило течением и стремительно понесло прочь. Он то скрывался под водой, то вновь появлялся на поверхности. А дальше… Погасло несколько фонарей. Во тьме сложно было что-либо разглядеть.
Женщина ахнула и бросилась в воду. Несколько секунд в холодной реке показались вечностью: мышцы свела судорога, голова закружилась от нехватки воздуха. Но где же младенец? В отчаянии она нырнула еще глубже. И, наконец, когда легкие уже начали мучительно гореть, ей удалось увидеть ребенка и схватить его за ножку.
Вскоре милиционеры спустились к реке,
Через несколько минут примчались пожарные, водолазы и работники речной службы. С фонарями в руках они пытались найти ребенка, но смогли выловить лишь пару женских туфель, не подозревая, что их хозяйка сейчас мчится по городу.
Прохожие, прячущиеся под зонтиками, шарахались от странной босоногой женщины. Под мокрым плащом она прижимала к себе закоченевшего младенца, который уже не плакал, а лишь тихонько постанывал. Из его рассеченной брови тонкой струйкой стекала кровь.
На лице женщины застыло отчаяние. Она испуганно озиралась по сторонам. Преследователи еще далеко, но все равно нужно быть предельно осторожной. В покое ее не оставят.
Где ей укрыться? Необходимо срочно что-то придумать.
— Не желаете снять комнату? — из-под черного зонта высунулась носатая бабулька. Она бросалась с этим вопросом ко всем прохожим, но никто не хотел к ней селиться.
Кажется, это выход. Можно спрятаться, выиграть время и все хорошенько обдумать.
— Тебе чего? — спросила бабулька. — Проваливай. За комнату платить надо, а у тебя, как я погляжу, и на туфли денег не нашлось.
Впрочем, она резко изменила свое мнение, когда незнакомка извлекла из кармана крупную купюру.
— Пойдем, пойдем, милая. И ребеночка твоего пора в тепло отнести. Тут недалеко, — и бабулька быстро заковыляла по улице.
Старый дом без лифта, обшарпанный подъезд. На третьем этаже тусклая лампочка освещала деревянную дверь, покрашенную коричневой краской.
— Звать-то тебя как? — Бабулька вошла в темную прихожую и направилась к одной из комнат. — Сама понимаешь, как опасно всех без разбора пускать.
Ничего не ответив, женщина полезла в карман, извлекла оттуда паспорт и прочитала:
— Альбина Калинина.
Оставляя на полу мокрые следы, Альбина вошла в бедно обставленную комнату: выцветшие обои, застиранные занавески, просиженный диван, под ножку стола подложена картонка. Что же, для временного убежища — очень неплохо. Кроме того, никому и в голову не придет искать ее здесь.
Она положила ребенка на диван, застеленный рваным пледом. Надо поспешить, еще немного, и будет поздно.
— Ах ты батюшки! Сынок-то твой, — бабулька перелистнула несколько страниц паспорта и прочитала: — Никита, чего-то он у тебя посинел весь. Да он же больной совсем! Может, врача позвать?
От бабульки следовало поскорей избавиться.
— С ним все хорошо. Я сама врач. — Альбина посмотрела на ребенка; времени, чтобы помочь ему, оставалось все меньше и меньше. — У вас не найдется теплого молока? Я заплачу.
— Уже бегу, — бабулька схватила протянутую Альбиной вторую купюру. — Ох, до чего же ты хорошая постоялица.