Входя в дом, оглянись
Шрифт:
– Ну молодой еще… В соку, можно сказать.
– Сколько?
– Думаю, маленько старше Антонины. – Артур явно врал, подбирая слова. – Может, сорок пять? А потом, какая разница?.. Для мужиков вообще возраста нет. Какую девку завалил, такой у тебя и возраст. Разве на тебя, Михаил, молодые не оглядываются? Ого-о! Стадом, видать, бегают.
– Пятьдесят семь, – прошептал Михаил. – Слыхал? Пятьдесят семь.
– Ну и чего? – искренне удивился Гордеев. – Десяток-другой еще протянем, а там
Савостин вдруг цапнул его за рубашку, притянул к себе.
– Не говори. Никогда не говори так! Я буду жить столько, сколько и она! Не отпущу. Никому не отдам. А кто станет на дороге, тот пожалеет, не дай бог.
Артур отцепил его руки, усмехнулся:
– Здоровый ты, Иваныч. Напугал.
– Это я так… для острастки, – усмехнулся Михаил, поправляя свою одежду. – Или, можно сказать, для знакомства. – Он поднял голову, усмехнулся: – Хочу попросить тебя, Артур, вот о чем.
– Чтоб побыстрее сделал лыжи?
– Не об этом. Клянусь, боюсь за Антонину. Каждую ночь об этом думаю.
– А чего за нее бояться? Молодая, богатая. Домина вон какой, да еще забегаловка в придачу. Чего бояться? Одна определенно не останется.
Савостин смотрел на него молча, наливаясь кровью и яростью. Артур заметил это, предупредительно поднял ладони:
– Извини, Иваныч, брякнул. Не то брякнул… Будете жить вместе сто лет и в сто лет одновременно в ящик. Согласен на такой вариант?
– Просьба, – прохрипел Михаил, по-прежнему не сводя с Артура глаз. – Не давай мне пить.
– Это как? – искренне удивился Артур.
– Просто. Не давай. Потянусь за бутылкой, в момент по морде. Договорились?
– А если последует сдача? Я ведь уже от тебя получил.
– Все равно не давай. Следи, хватай, бей, отнимай. Клянусь, Тоня без меня пропадет.
– Кто пропадет? Твоя Антонина Григорьевна? Ты чего, Иваныч? Да она сама кого угодно ухлопает. Бой-баба. Ты чего?
– Нет, ты ее еще не знаешь. Она слабая. На вид сильная, на самом деле слабая. Не справится ни с домом, ни с делом, ни с чем. Все пустит по ветру и погибнет. Не давай мне пить.
– Как скажешь.
– На тебя. Только на тебя надеюсь. Никому в жизни не верил, ты почему-то зацепил.
В коридоре послышались шаги, Михаил приложил палец к губам.
– Тс-с-с… Молчим. Ни о чем не говорили. Просто сидим.
Антонина вошла, остановилась в дверях.
– Чего вы тут?
Оба молча смотрели на нее.
– Михаил, чего ты к нему приперся, да еще ночью?
– Посидеть, – тихо ответил Савостин. – Поговорить.
– О чем?.. Ты вон все еще лыка не вяжешь.
– Вяжу. И Артур прекрасно меня понял.
Антонина подошла ближе.
– Доктора не вызывать?
– Не нужно. Оклёмываюсь, слава богу.
– Слава
– Пройтись, – брякнул тот. – По двору. Луна светит, тихо кругом. Да и вообще подышать.
– А утром бельмы не разлепишь, да? Давай, муженек, к себе, тебе еще с неделю откисать, а парню крышу заканчивать.
Савостин поднялся, на выходе оглянулся на Артура, сказал жене:
– Хороший у тебя родственник, Антонина. Душевный. Пусть остается, я согласен.
– Вот и слава богу, – бегло перекрестилась та. – Пусть будет по-твоему. А я тоже не против. – Она поправила на спине мужа мятую, влажную от пота сорочку, и они вместе покинули комнату, оставив Артура одного.
Жизнь в кафе крутилась без изменений – подъезжали и отъезжали грузовики, кто-то из водителей дремал в кабине, кто-то обедал на веранде или в зале, кто-то возился с забарахлившим двигателем.
Хамид и Дильбар суетились с подносами, успевали ко всем, улыбались, что-то говорили на ходу, коротко по-восточному пританцовывали.
Антонина, выходя из кабинета, оступилась на пороге, охнула, присела. С трудом поднялась, вернулась обратно, принялась, постанывая, растирать ногу.
Услышала в коридоре шаги, хотела прикрыть дверь, но не успела. В кабинет заглянул Артур.
Увидел сидящую на стуле хозяйку, растирающую ступню, быстро вошел внутрь.
– Чего ты?
– Оступилась, – поморщилась Антонина.
– Сильно?
– Не поняла еще. Болит.
– Где у тебя бинты? Нужно перетянуть.
– В аптечке.
Гордеев ловко и быстро вынул из висевшего на стенке ящика все необходимое, размотал бинт, присел на корточки, поднял на Антонину глаза.
– Буду сильно бинтовать. Терпи.
– Михаил во дворе?
– Готовит машину. Позвать?
– Не нужно. Орать начнет, что как корова.
– Ладно, сами справимся.
Артур приподнял крепкую загорелую ногу Антонины, свойски подмигнул, бегло щекотнул пятку и принялся довольно умело накручивать бинт от ступни до щиколотки.
– Не больно?
– Нормально, – улыбнулась благодарно Антонина.
– Терпи.
Она наблюдала, как Артур старательно и аккуратно справляется с ногой, смотрела на его сильную молодую шею, на мощные руки, на играющие под футболкой мышцы.
Протянула руку, погладила по плечу.
– Что? – повернулся он к ней несколько удивленно.
– Хорошо у тебя получается.
– Практика. За год чалки многому обучился.
– Чалка – это что?
– То место, где спать страшно, а жрать тошно. – Гордеев закрепил кончик бинта, поднялся. – Готово. Хоть на дискотеку!