Входят трое убийц
Шрифт:
— Это вы так считаете! — воскликнул Эбб. — Во всяком случае, мне довольно произнести одно слово, чтобы опровергнуть все ваши утверждения и принудить вас пристыженно закрыть глаза!
— И что же это за слово? — спросил банкир все с той же примирительной улыбкой на губах Купидона.
— Это слово, — ответил Эбб, — Святая Елена!
Голос его был таким выразительным, что, казалось, по комнате проскользнула тень. И доцент, и денежный воротила, хотя они и были представителями диаметрально противоположных миров, невольно почувствовали, как по спине у них пробежал холодок. Перед глазами обоих встало видение — дикий скалистый остров. Он круто вздымался из бездонных глубин океана, отделенный от ближайшего
Молчание прервал банкир:
— Вы произносите прекрасные слова, дорогой поэт, и я не стану отрицать, это впечатляет. Но это не мешает мне по-прежнему оставаться приверженцем моих взглядов. Легенда о Святой Елене была и останется легендой. И я надеюсь однажды ее опровергнуть…
— Вы лелеете надежды большого масштаба! — насмешливо заметил Кристиан Эбб.
— Я надеюсь, что смогу доказать, — невозмутимо продолжал Трепка, — в чем состояла правда о так называемом мученичестве на Святой Елене! Если бы Наполеону позволили переселиться в Англию, о чем он умолял и просил после Ватерлоо английское правительство, о нем сейчас вспоминали бы только военные историки. Но англичане оказались глупцами: вместо того чтобы позволить ему доживать свой век помещиком в Сассексе или Уорвикшире, они сослали его на остров в Атлантическом океане. И что же произошло? Своим тактическим чутьем, которое и составляло его величие, Наполеон сразу же понял, как надо использовать промах англичан в свою пользу. За несколько лет ему удалось создать легенду о прикованном Прометее, которая стала потом передаваться из поколения в поколение. И никто не заметил, в чем состоит правда, — а именно, что Наполеон был не только величайший полководец, но и лучший в мировой истории режиссер! Будь он сейчас жив, Голливуд платил бы ему баснословные гонорары.
— Великолепно! — воскликнул поэт. — До самой смерти прикованного Прометея при нем состоял гриф, клевавший его печень, то был Хадсон Лоу. И вот сто лет спустя после его смерти появился новый гриф — господин Отто Трепка из Копенгагена!
— Господа! — воззвал настойчивый голос. — Господа!
Сверкая глазами, поэт накинулся на доцента:
— Господин Люченс! Нетрудно понять, почему вывмешиваетесь в дискуссию! Ваш король Густав IV Адольф объявил Наполеона апокалиптическим Зверем, а ваш король Карл XIV Юхан нанес ему удар в спину в битве при Лейпциге.
Банкир бросил взгляд на часы.
— Все-таки это прогресс, если тебя уже не называют иезуитом и невеждой, а только сравнивают с Хадсоном Лоу, — сказал он. — Но строго говоря, ради этого не стоило приезжать в Ментону.
Доцент протер очки.
— Древние викинги обычно заканчивали свои трапезы, бросая обглоданные кости в головы друг друга, — спокойно заметил он. — Массивный позвонок был наверняка более весомым доказательством, нежели научный аргумент. Но я приехал в Ментону не для того, чтобы это констатировать.
Секунду-другую Кристиан переводил взгляд с доцента на директора банка. И вдруг воздух огласил хохот, подобный грохочущему горному водопаду.
— Ха-ха-ха! Конечно же я по обыкновению вел себя как последняя скотина. Ваша телеграмма, господин Люченс, была отправлена из Рима. Стало быть, вы приехали в Ментону из Рима, чтобы встретить у меня такой прием!
— Это не совсем так! Я направлялся из Рима домой, когда получил телеграмму от своего издателя. Это и побудило меня поехать в Швецию через Ментону!
— А ваша телеграмма, господин Трепка, прислана из Парижа. Стало быть, вы…
— Не совсем так! У меня были дела в Ницце, и мне захотелось повидать человека, который наградил меня таким количеством бранных слов.
Новый взрыв хохота сотряс воздух. Вперед протянулись две волосатые руки.
— Позор старой Норвегии! Я могу только еще раз извиниться перед вами. Раз вы приехали, стало быть, вы не против предложения издательств! Сам я не стану отрицать, что люблю детективные романы. Если нам предстоит заседать в комитете…
Стало ясно, что лед тронулся. Началась дискуссия об общих принципах, и развивалась она миролюбиво, пока не перешли к деталям. У каждого из членов будущего комитета был свой кумир в детективной литературе, и каждый считал, что с этим персонажем никто не выдерживает конкуренции. Кристиан Эбб ратовал за лорда Питера Уимзи, директор банка — за инспектора Френча из романов Уилса Крофтса. Доцент Люченс, с улыбкой встретив имена лорда и инспектора, объявил, что для него существует только один разоблачитель криминальных тайн и это отец Браун. [10]
10
Лорд Питер Уимзи — герой детективных романов английской писательницы Дороти Сейерс; Крофтс, Фримен Уилс (1889–1957) — английский писатель, автор детективных романов, герой которых, сыщик Джозеф Френч из Скотленд-Ярда, — методичный профессионал; отец Браун — герой детективных новелл английского писателя Г. К. Честертона.
— Я признаю только те детективные романы, в которых есть юмор, — это первое требование, которое я к ним предъявляю! — воскликнул Кристиан Эбб.
— Я полагаю, — сухо заметил банкир, — что первым требованием должно быть правдоподобие. Если в романе сыщик работает в обстоятельствах, не похожих на те, в каких он работает в действительности, такой персонаж неинтересен, по крайней мере мне.
Кристиан Эбб вскочил со стула.
— Правдоподобие! Подходящее слово в устах человека, который защищает мистера Френча! Помните ли вы, дорогой Трепка, роман под названием «Последнее путешествие Патрика Макгилла»? Речь в нем идет о том, как опровергнуть алиби. Так вот, мистер Френч допрашивает всех владельцев вилл вдоль определенной дороги, чтобы узнать, слышали ли они ночью четыре недели назад лай собаки. Никто не слышал, стало быть, проблема решена. Но тот, кто знает, каким обычно бывает психологическое состояние дающих показания свидетелей, не станет попусту тратить слова, доказывая, как неправдоподобен этот рассказ.
— А ваш лорд Питер? — воскликнул Трепка. — Помните повесть «Неестественная смерть»? Что наводит лорда Питера на решающую мысль? Чистый случай! Он случайно видит мотоциклиста, у которого заглох мотор, потому что туда попал пузырек воздуха. И поскольку сердце работает как мотор, лорд догадывается, что умершему впрыснули в вену воздух!
— Господа! — воззвал спокойный голос. — Господа!
Словно по мановению режиссера, оба других члена детективного клуба обернулись к доценту Люченсу.
— Позвольте спросить, что можете сказать вы? — закричал Кристиан Эбб. — Кто такой ваш отец Браун, если не…
— Вот именно! — закричал директор банка. — Кто он такой, как не самый яркий пример детектива, который просто догадывается обо всем? Помните «Испанские дублоны»?
Воздух оглашали все более раздраженные голоса. Но вдруг Кристиан Эбб замолчал и, блеснув глазами, заметил:
— Послушайте, друзья! Вот мы тут сидим и рассуждаем о выдуманных преступлениях. И точно знаем, как ведет себя сыщик в книгах, чтобы преступление раскрыть. Но скажите мне: что он должен делать, когда речь идет о преступлении, которое еще не совершено?