Виа Долороза
Шрифт:
– Хорошо, Юрий Алексеевич, – произнес Михайлов сухо. – Спасибо за информацию! Вы свободны…
Плешаков вышел, оставив Михайлова в пустом кабинете.
Через полчаса Михайлов уже стоял посреди комнаты у себя дома, на Кутузовском проспекте. Не сняв рабочий костюм, сорочку и галстук, он нервно засунул руки в карманы брюк и пристально смотрел на Нину Максимовну.
– Нина, как ты не понимаешь? – говорил он сердито. – Подумай! По словам Плешакова, доклад не дошел до Крюкова в конце февраля… А в марте начался вывоз капитала за рубеж! Это же не совпадение какое-нибудь! Они же просто грести под себя начали… Понимаешь теперь, какие
Нина Максимовна, сидевшая в кресле, судорожно сжимала вспотевшими, холодными ладонями тонкие резные подлокотники, как будто кресло под ней кто-то раскачивал и оно вот-вот должно было опрокинуться.
– Какие? – негромко спросила она, словно боялась услышать нечто ужасное.
Михайлов зло усмехнулся:
– Есть только одна причина не докладывать Крюкову об результатах доклада… Когда по их мнению ни я, ни Крюков, уже не можем повлиять на ситуацию… Понимаешь? То есть, когда развал Союза неизбежен…
С перекошенным лицом, он сдернул с шеи галстук и бросил его на спинку стула. Затем отвернулся и принялся кусать бледные губы. Нина Максимовна передернула узкими плечиками и кулон с бриллиантом у нее на груди пронзительно сверкнул тоненькими, разноцветными искорками.
– Подожди, Алексей… – произнесла она. – А зачем же тогда Плешаков пришел к тебе и сам обо всем об этом рассказал? Или ты думаешь, он этого не понимает? Он ведь, насколько поняла, претендует на пост Председателя КГБ… Он что, дурак, чтобы самому лезть в эту петлю? Или ты думаешь, когда он раньше тебе об этом не докладывал, он Крюкова боялся? – и тут ее голос потихоньку начал нарастать звенящим сопрано, словно ей вдруг все стало понятно и она торопилась донести свою мысль до супруга. – Ерунда! Он же просто не знал какая ему от всего этого выгода! Понял, когда узнал о заговоре… Вот тогда-то он и просчитал все! И что раскрытый заговор откроет ему дорогу наверх, и что нет лучшего повода для того, и чтобы ввести чрезвычайное положение в стране! Рисковал он? Конечно! Но рисковал, потому что знал, что такого варианта доклад не предусматривал… Потому что с виду отстаиваются демократия и свободы, а на самом деле в стране вводится чрезвычайное положение! Спецслужбы при чрезвычайном положении всегда в фаворе – это он хорошо знает! Одного он только не учел… Это не его игра… Это твоя игра, Алексей! А Плешаков лишь твой союзник… Помнишь, что я тебе говорила? Ты же в любом случае выигрываешь!
Михайлов, слушая жену, задумчиво рассматривал бледно-розовый персидский ковер у себя под ногами. И хотя жилки у него висках ещё продолжали бугриться темными, извилистыми змейками, но от прежнего возбуждения уже не осталось и следа. Он медленно провел ладонью по широкому вспотевшему черепу и, тонко сощурив глаз, произнес:
– А, знаешь… Получается, что, если бы этого заговора не было, его надо было придумать… Правда, – он запнулся. – Есть тут одна проблема…
– Какая? – настороженно спросила его Нина Максимовна, перестав яростно сжимать резные подлокотники.
– Бельцин… – Михайлов бросил на супругу быстрый, острый взгляд, как будто желая удостовериться в правильности своих рассуждений, а затем неприязненно повторил. – Бельцин! Он же первый начнет дудеть во всю Ивановскую, что я использую раскрытый заговор, чтобы задавить свободу и демократию…
Карие глаза у Нины Максимовны гневно сверкнули и фразы – короткие, резкие, яростные стали выстреливать из ее аккуратно напомаженных губ:
– Правильно, Алексей! Помнишь, что я тебе говорила? Бельцин твой главный враг! Он твой главный оппонент! Ты слишком рано начал свои преобразования… Потому и оказался сейчас меж двух огней! С одной стороны коммунистические ортодоксы, вроде Тугго и Крюкова, с другой псевдодемократы типа Бельцина… Глупцы! Они даже не понимают, что не будь тебя, они набросились бы и сожрали друг друга… Удивительно, но единственно, что их объединяет – так это ненависть к тебе…
Она вдруг замолчала, неожиданно споткнувшись о свою поразительную догадку, а потом, словно взвешивала каждое свое слово, неторопливо повторила:
– Если бы тебя между ними не было… Они бы набросились… и сожрали друг друга…
Вскинув густые ресницы, она пристально уставилась на супруга. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, прекрасно понимая, что каждый думает об одном и том же.
– Ерунда! – наконец, угрюмо бросил Михайлов. – А я куда денусь? Нет! Глупости…
Но Нина Максимовна задумчиво поднесла кулачек к маленькому подбородку и сказала негромко, в сторону:
– А может тебе куда-нибудь уехать…. На время… Заграницу, например… – но тут же спохватилась и добавила с досадой. – Нет, заграница не подходит… Ты ведь должен вовремя появится… – а потом уже с приподнятым возбуждением. – Да! Но у тебя же есть союзник… Плешаков…
Михайлов бросил на нее мрачный взгляд.
– Нет, Нина! Это не игрушки… – в голосе его заплескалось раздражение. – Если бы дело было только во мне, – это одно, а то я ведь и тебя, и Юрия, и всю семью под удар поставлю… Нет! Не хочу! И не буду! А кроме того… Чтобы там обо мне не говорили, а на мне крови нет… Ты же знаешь… Я и Афганистан-то закончил, чтобы эту кровь прекратить! А все эти Тбилиси и Вильнюсы… То не моя инициатива… Не осудил – да… Согласен! Но не кровь…
Нина Михайловна поднялась и подошла совсем близко к супругу. Остановилась – маленькая, хрупкая, в элегантном костюме от модного кутюрье, короткие волосы каштановой волной откинуты назад. Посмотрела снизу вверх, в глазах – ни жалости, ни снисхождения. Сказала упрямо:
– Алексей! Извини меня… Но Петр, потому и остался в истории Великим, что через надрыв, через кровь, но Россию в цивилизованный мир вытянул! А внук его, Павел, который очень хотел казаться либеральным реформатором, оказался слаб в коленках и был задушен шарфом у себя спальне! Политика, Алексей, не терпит слабаков и чистоплюев… Запомни это…
Отойдя от супруга, она подошла к телефону и сама решительно набрала номер генерала Плешакова.
Плешаков не удивился этому звонку Нины Максимовны – в конце концов нечто подобное должно было произойти. Он понимал, что после того, как он выложил карты перед Михайловым, тот долго в бездействии не останется… Правда, он не рассчитывал, что реакция последует столь молниеносно. Получалось, что Михайлов успел уже все обсудить с супругой, а теперь хочет переговорить с ним… Замечательно!
"Браво, Нина Максимовна! – улыбнулся Плешаков. – Браво!"
У них на службе – в Девятке, давно все знали, что Михайлов все мало-мальски важные проблемы обсуждает с женой, а в этом случае все было разыграно, прямо, как по нотам. Нина Максимовна просила приехать его и обсудить вопрос на счет персонала… Грамотно… Очень грамотно! Она и раньше звонила Плешакову, когда ей хотелось поменять кого-то из охраны или персонала и поэтому теперь, даже, если его телефон и прослушивался, то этот звонок не выглядел подозрительным. Плохо было только то, что Михайлов не дал ему никаких гарантий на будущее, но зато поручил заниматься делом, за которое вполне можно поплатиться головой… Вот это, действительно, плохо…