Vice Versa 2

Отаку Феликс

– Магии нет? Но как они тогда нас вырубили? И почему забрали только Лору?

– Какая разница? Все хорошо, что хорошо кончается.
– Не задавай ненужных вопросов, парень.
– Кстати а что это вы такие красные?

– А? Ну... Ничего мы не красные!
– Он тут же забыл о каких-то там похищениях.

– Как скажешь. Ладно, думаю мы тут на ночь останемся. Руди, помоги мне обустроить ночлег.

– Да, конечно.

А на следующий день мы выехали на довольно приметную территорию: тут недавно шла война, так что все деревни, которые мы проезжали были либо разрушены, либо просто необитаемы. Этот отрезок пути был самым ненаселенным, и мы планировали его преодолеть как можно быстро, и все же территория, которую затронула война была большой, так что нам пришлось провести несколько ночей на безлюдных землях. Все это время мои спутники были угрюмы и молчаливы, несмотря на то, что чувствовалось, что их отношения сдвинулись

с мертвой точки.

– Слышала, это темная жрица постаралась.
– Сказала я, устраиваясь на ночлег.
– Ну и скотина же она: никого не пощадила. Ни детей, ни стариков...
– Протянула я, наслаждаясь пейзажем и всем телом впитывая эманации смерти и горя. Прекрасное место!

– Нет, она не такая!
– Тут же встрепенулась Лора.

– Ах да, вы же вместе росли. Ну... В детстве она может и была другой, но Темный извращает суть человека.
– Сообщила я, услышав смешок в глубине сознания.

– Это не Темный...

– Да? А кто же тогда?

– Это...
– И замолчала.

– Лора.

– Хм?

– Я не собираюсь лезть к тебе в душу, или вытягивать из тебя информацию.
– Начала я, наблюдая как Руди собирает дрова в далеке от нас.
– Просто знай, что если тебе надо выговориться, я всегда готова выслушать. Не обещаю, что все пойму, но слушать я умею.

– ... Спасибо.
– После долгой паузы ответила она. Ну а через несколько дней, когда мы наконец покинули зону военных действий и последний раз ночевали под открытым небом...

– Юки. Юки!

– Мхм?
– Я уже почти заснула, когда Лора стала шептать мое имя на ухо.

– Ты не спишь?

– Уже нет.
– Пробормотала я, поглядывая на луну. Ого, самая середина ночи.
– Ты чего не спишь?

– Не могу уснуть.

– Сочувствую.
– Ответила я, и перевернулась на другой бок.

– Юки, мне надо с тобой поговорить.

– Ну что еще?

– Я... Я... Я хочу, чтобы ты знала правду. Я не могу больше тебя обманывать.

– Обманывать?

– Ты столько для меня сделала... Не отрицай! Даже если ты так не считаешь, само твое присутствие для меня очень много значит. Поятому ты должна знать.

– Знать что?

– Знать, что случилось много лет назад. Знать, как родились темная и светлая жрицы.

– ... Ну если ты хочешь рассказать...
– Протянула я, устраиваясь поудобнее. В принципе я и так все знала, но во-первых мне было любопытно что по этому поводу думает Лора, а во-вторых Юки этого знать не могла, так что надо изображать интерес.

– Да, хочу.
– Кивнула она.
– Понимаешь... Я... Ну...

– Говори четко и ясно!
– Немного прикрикнула я.

– Да, прости. Просто мне трудно вспоминать о тех событиях, не говоря уже о том, чтобы делиться ими с кем-то. Я... В общем я не всегда была светлой жрицей.
– Наконец призналась она.

– Это как?

– Сначала я была темной жрицей. отом стала светлой...

– Так, я ничего не понимаю. Может сначала? Время у нас есть.

– Да, пожалуй так будет понятнее...
– Некоторое время девушка молчала, а потом начала.
– Мои самые ранние воспоминания это воспоминания о темнице. Или тюрьме. Я не помню очень четко, помню лишь постоянный холод и боль в запястьях: на них были надеты металлические обручи, крепящиеся к стене над моей головой толстыми цепями. Я тогда вообще ничего не знала, даже своего имени вроде не помнила. Разве что слышала, как мои охранники, которые еду приносили, пару раз называли меня темной жрицей. Я тогда понятия не имела что это такое, хорошо ли это, плохо ли? Да что там, я даже не знала, есть ли мир за стенами моей темницы. Тогда япросто существовала. От пайка к пайку. Наслаждалась короткими моментами, когда цепи ослабляли и я могла шевелить руками, чтобы поесть. И думала, что так и должно быть. Что такая жизнь - естественный порядок вещей. Наверное поэтому я никогда не плакала, не просила выпустить. Просто молча сидела и дожидалась очередной порции еды. Я не знаю, сколько длилось такое состояние, но в один действительно прекрасный день все изменилось. Тогда ко мне в комнату вошла девочка. Моего возраста, с красивыми, молочного цвета волосами и чистой одежде. На фоне света из коридора она выглядела как ангел.
– Лора улыбнулась.
– Вот только повела она себя совсем не по ангельски: как только она меня рассмотрела, то тут же подняла такой шум и гам, устроила такой скандал всем, находящимся поблизости, что единственное, чего я хотела, это заткнуть уши. Ох, как же она разоралась тогда... Она говорила, чтобы меня немедленно отпустили, что такое обращеие возмутительно, и что не важно, кем может стать ребенок, но заковывать его в цепи нельзя. А под конец она вообще заявила, что если меня не отпустят, то она поселится рядом со мной. И это все, даже не перебросившись со мной единым словом! А вдруг я была бы буйной? Кусалась? Ей было наплевать... В конце концов с меня все-таки сняли эти ставшие родными металические обручи.

Потом... Потом она повела меня к себе, и я наконец узнала, что за

стенами темницы действительно существует мир. Я увидела небо, солнце, деревья, красивые здания. Девочка чуть ли не силой затащила меня к себе в комнату, помыла меня, выдала нормальную одежду. А потом несколько месяцев возилась со мной, как с ребенком: терпеливо объясняла элементарные вещи, показывала все, что могла показать, научила читать, считать, писать. Она... Она оживила меня: у меня появился интерес к окружающему миру, появилось желание что-то делать, познавать новые вещи. Мы не одружились, нет. Это было что-то другое, что-то большее. Юхи стала частью меня. Ближе семьи, которой я никогда не знала, ближе кого бы то ни было. Мы играли, учились, проказничали. Меня в монастыре откровенно не любили и даже не пытались это скрыть, но мне было все равно, ведь у меня была Юхи. А потом... Потом она рассказала мне кто такие Жрицы. Рассказала про темную и светлую, про то, кому они служат, и какова их судьба. Рассказала, что в будущем нам придется расстаться, что мы окажемся по разные стороны баррикад. Она пыталась меня утешить, подать эту информацию как можно мягче, но...
– Лора грустно улыбнулась.
– Я тогда в первые за свою жизнь накричала на нее. Я кричала и плакала. Я не хотела такой судьбы, я не хотела расставаться с ней. Все, чего я хотела это навсегда остаться с ней друзьями. Боги, демоны, какое мне было до них дело, если Юхи не будет рядом? Я убежала. Убежала из монастыря и прямо в горы. А эта дуреха отправилась меня искать. И нашла. Мы тогда чуть не погибли: со скалы чуть было не сорвались. А когда вернулись в монастырь, Юхи взяла всю вину на себя. Сказала, что потащила меня показать одно очень красивое местечко неподалеку. Мы... С тех пор мы не разговаривали на тему жричества. Делали вид, что того разговора никогда не было. Продолжали жить, веселиться... Но я не забыла. И все это время пыталась придумать выход. И придумала. Как мне казалось... Какой же я тогда была дурой, думать, что смогу обхитрить богов...

Это произошло на наше семилетие. Именно в семь лет жрицы инициируются, обретают прямую связь с богом, собственно становясь жрицами, а не кандидатоми в них. Но перед тем, как мы вступим в жричество, нам пологалась плата.

– Плата?
– Спросила я. Юки не могла этого знать: нигде не говорится, что боги платят своим жрицам.

– Ну да, ты же не знаешь... Видишь ли, быть Жрицей не так-то просто. Становясь Жрицей ты отдаешь богу свою судьбу, свою жизнь, даже свою волю. Ты становишься его руками, глазами, ушами и ртом. Ты становишься его рабыней. Да, ты получаешь немного его силы, но какая в этом польза, если ты можешь ее использовать только во благо этого самого бога? И если фанатичные верующие согласны служить богу лишь ради служения, то жрицы - другое дело. Жрицы зачастую рождаются в семьях не очень религиозных и не согласных отдать все ради работы до смерти. Поэтому-то боги и платят за службу. И плата эта поистине достойная.

– Какая?

– Желание.
– Просто ответила Лора.
– Одно, любое желание, которое оба бога обязуются выполнить прямо на месте. Единственное ограничение - нельзя желать вреда другой жрице. Я была второй в очереди. Первой загадывала желание Юхи. Она загадала...
– Лицо Лоры исказилось, и у нее из глаз потекли слезы.
– Прости, мне трудно говорить.
– Сказала она срывающимся голосом и закрыла лицо руками.
– ... Она... Она пожелала мне счастья. "Хочу, чтобы Лора всегда была счастлива".
– Процитировала она мои глупые, глупые слова.
– Я... Тогда я была самым счастливым человеком на свете: плевать на богов, одного ее желания было достаточно, чтобы осчастливить меня. Но я не могла вечно глупо улыбаться: надо было загадывать свое желание. И я загадала. С гордым видом я сказала, что хочу стать светлой жрицей. Хм...
– Лора горько ухмыльнулась.
– Я думала, что обхитрила их. Думала, что теперь в мире будет две светлых жрицы, а темная исчезнет так и не появившись...
– Девушка сделала долгую паузу, так и не отрывая рук от лица.
– Как же я ошибалась! Боги... Они выполнили мое желание. Слово в слово: как видишь, я действительно светлая жрица...

– Вот только вместо смены цвета, вы им поменялись.
– Закончила я за нее.

– Да.
– Кивнула она.
– Юхи... Она стала темной жрицей. Я... Я тогда в это даже не поверила. Я... Я просто смотрела, как ее утаскивают из Зала Посвящения, и ничего не могла сделать. Даже пошевелиться. Ее взгляд... Я навсегда запомнила ее взгляд. Полный неверия, отрицания, обиды. Потом... Потом я хотела с ней поговорить, но настоятель монастыря сказал, что она не желает меня видеть. А мне надо было покинуть монастырь: пришло время заняться обязанностями светлой жрицы. Настоятель обещал, что будет держать Юхи в комфортных условиях, и что ей ничего не угрожает в монастыре. Я... С тех пор мы не виделись. Спустя несколько лет я узнала, что она сбежала из монастыря. Остальное... Остальное ты знаешь не хуже меня.
– Закончила она рассказ.
– Теперь ты понимаешь? Я не светлая жрица! Я просто подмена, самозванка! Я получила эту позицию предательством своего самого дорогого человека! И... И...
– Девушка замолкла.