Вид с холма (сборник)
Шрифт:
— Ну, а фотографии о нашем путешествии я сохранил, — сказал Сашка и указал на полку, где стоял фотоальбом.
Я кивнул:
— Они у меня тоже есть.
Мы проговорили часа три. Потом, шаркая, еле переставляя ноги, Сашка проводил меня до двери.
— Удачи тебе, дружище! — сказал я. — Удачи во всем.
— Тебе тоже, — улыбнулся Сашка. — Не пропадай, звони.
— И ты звони.
Спустя недели две я позвонил. В трубке раздался женский голос — тот самый, который я слышал, когда позвонил первый раз. Как и в тот день, женщина
— Он не сможет подойти, — и спросила: — А кто его просит?
Я объяснил.
— Нет его, — отчеканила женщина. — Сегодня утром увезли в больницу. Все ж допился.
— Как же так, — растерянно проговорил я. — Он сказал — не пьет, пишет рассказы.
— Хм, пишет рассказы! Слушайте его больше!.. Выдумки все это.
— Простите, а вы его жена?
— Какая жена?! Нет у него никакой жены! Я соседка. Захожу вот убирать. Иду в магазин и ему что-то покупаю. Принесу, приготовлю еду… У него же больные ноги, не очень-то походишь… Жалко его, человек-то он неплохой, да вот сильно пьющий…
Нилов монастырь
В Калинине Игорю нравилось все: и аккуратно покрашенные дома, и набережная, и цветники на газонах, и красивые девушки на комбинате, где он работал. И нравилась комната, которую он снимал; в ней, кроме тахты, стояли только стол и стул, зато на полу лежал огромный толстый ковер, который, как Игорь определил, постелили по акустическим причинам — внизу обитала многодетная семья и ковер несколько заглушал визг детей. Но основную ценность комнате придавал прекрасный вид из окна на Волгу.
Прошел месяц, как Игорь, после окончания московского института, жил в Калинине; друзьями обзавестись еще не успел и все свободное время проводил на пляже. Как-то возвращаясь с Волги по узкой пустынной улице, он вдруг заметил на противоположной стороне девчонку: худая, совсем подросток — лет семнадцати и лицо бледное, точно с переводной картинки. Она медленно брела по тротуару, усталая, глаза опущены, пухлые губы надуты, локти откинуты назад; шла нехотя, будто размышляя «идти или не идти». Поравнявшись с Игорем, подняла глаза, чуть задержала на нем взгляд и прошла. Он остановился, обернулся, а она удаляется, какая-то потерянная, с дурацкой спортивной сумкой через плечо.
Игорь догнал ее и шутливо сказал первое, что пришло в голову:
— А я вас ищу.
— Да? — наивно удивилась она, снова вскинув на Игоря глаза; они у нее были большие и темные и еще притенены какой-то безысходной печалью.
Девчонка остановилась, прислонила ладонь к щеке:
— Как жарко сегодня.
— А я только что окунулся в Волге… Хочешь, пойдем купаться?
— Я не могу… Меня мама выгнала из дома, потому что я не ночевала дома. Вот хожу, жду подружку, чтобы у нее ночевать, а ее почему-то нет дома…
— А если она не придет? Пойдем ко мне.
— Не знаю.
— Пошли, чего там!
Она покорно пошла за Игорем и по дороге по-детски доверчиво рассказала: зовут Варя, живет за городом, в рабочем
— Ты голодная? — спросил Игорь, когда они вошли в комнату.
— Ага.
Игорь сделал бутерброды, принес из кухни чайник. Перекусив, она вздохнула и откинулась на спинку стула:
— Давайте посуду вымою.
— Ладно, отдыхай. Я сам все сделаю.
— А босоножки можно протереть?
Игорь принес тряпку.
— Вон пуговица отрывается, — она показала на пододеяльник. — Давайте пришью… А расческа у вас есть?
Они причесалась и немного повеселела, даже проговорила считалку:
— Эники-беники ели вареники…
Потом рассказала о своем соседе Генке:
— Он все хочет разбогатеть. На рыбках. Купил большой аквариум и по воскресеньям бегает на Цыганку.
— Что это?
— Рынок, где продают животных. Не знаете? Там Генка продает мальков. Один раз взял и меня с собой. Пришли мы на рынок, он сунул мне в руки банку с рыбешками и сказал: «Если кто спросит, говори — каждая по рублю…». А сам отошел к приятелям. Они тоже стояли с банками… Я стою, стою. Целый час никто ничего у меня не спрашивает. Потом подошел Генка и сказал: «Сегодня не ходовой день». Так и вернулись мы ни с чем.
Игорь слушал и не мог понять — перед ним юная женщина или девчонка, которая еще не вышла из детского возраста, он испытывал к ней и влечение и жалость.
Незаметно стемнело. Игорь еще раз предложил попить чай с бутербродами. За чаепитием она опять начала рассказывать про Генку, но Игорь уже слушал рассеянно, а потом и вообще ее перебил, сказав без всякого расчета:
— Уже поздно, давай спать. Мне рано на работу.
— А в ванну можно пойти? — понизив голос и как бы трогательно извиняясь, спросила она.
— Лучше не надо. Она у нас на лестничной клетке. Общая. Соседи будут ворчать. Хочешь, я тебе сюда принесу таз с водой?
— Ага, — она заговорщически кивнула головой.
Когда Игорь принес таз, она уже сняла платье и стояла босиком в дешевой рубашке; вся в веснушках, взросло-юная девчонка с кудряшками.
Утром собираясь на работу, Игорь разбудил ее:
— Ты куда-нибудь спешишь?
Растирая сонные глаза, она помотала головой.
— Тогда особенно по коридору не разгуливай, а то соседи. Сиди в комнате, читай книжки, жди меня.
— Ага.
С работы Игорь шел быстро, размашисто, на его лице было выражение определенной важности: он стал настоящим мужчиной — получает зарплату, имеет собственную комнату и даже подругу. Но около дома вдруг увидел — какие-то молодые парни стоят под его окном и одурело играют его пленнице на гитаре — совсем как в романтических фильмах. А его Варя пялит на них глаза и вся вываливается из окна — вот-вот спрыгнет во двор. Парни то и дело прерывали игру и вызывали ее на улицу, и она расстроено разводила руками, как бы говорила: «Не могу».