Видение
Шрифт:
Лиам присел.
— Иди сюда, мой хороший.
Хвост замахал так, как будто он сейчас улетит, Фостер вразвалку подошел к нам и уселся у ног Лиама, точнее, на его ноги, видимо так, по его мнению, должны себя вести домашние питомцы.
Я бы не назвала себя собачницей, но когда Фостер сел на задние лапы, я инстинктивно встала на колени и обняла его. Он поскуливал, тыкаясь своей мягкой мордой в мое лицо.
— Да уж, — проговорила я, почесывая ему грудку под ошейником. —
Пока я его чесала, пес постукивал по полу задней лапой от блаженства. Его счастье заставило меня отнестись проще ко всему этому дню. Когда он встряхнулся и подошел к Пайку, я снова поднялась.
— Похоже, ты нравишься Фостеру, — сказал Пайк, пытаясь почесать спину Фостеру, но делал он это очень странно. Его длинные острые пальцы махали по меху собаки, как будто Фостер — это рояль, на котором нужно играть, а не собака, которой нужно, чтобы ее погладили. Может быть, в Запределье не было собак? К его чести, Фостер сидел спокойно и терпел.
— Ты довольно интересно обращаешься с животными, — сказала я.
— Мне нравятся животные, — ответил Пайк, его глубокий голос создавал странный контраст с его маленьким телом.
— Пайк, мы собираемся проведать Элеонору. Посторожи здесь.
Пайк саркастично отдал честь, когда мы направились к лестнице.
— Видимо, у тебя появился новый охранник, — прошептала я. — Пайк твой друг или друг Элеоноры?
— Он друг друга, — ответил Лиам.
— Кажется, он очень интересный тип.
— Некоторые Пара адаптируются к нашему миру быстрее других. Думаю, Пайк все еще работает над этим. Но в то же время он надежен, насколько это вообще возможно.
— Это уже что-то, — сказала я.
Площадка второго этажа привела нас к нескольким закрытым и одной открытой двери, к которой мы и направились. Это была комната Элеоноры, полностью декорированная, в отличии от остальной части дома. На стенах весели десятки картин в позолоченных рамах, пол был покрыт прекрасными, перекрывающими друг друга коврами, а великолепные предметы антиквариата — вероятно, некоторые из них были спасены из бывшего особняка Арсено — были расставлены по периметру комнаты.
Милая Элеонора сидела за круглым столом возле окна на другой стороне комнаты. На ней была шелковая рубашка с длинными рукавами и серо-коричневая шаль, которая подчеркивала ее смуглую кожу и короткие седые волосы. Ее глаза, голубые, как у внука, были слепы, она не видела материальный мир. Но она могла видеть магию, калейдоскоп цветов, отраженный всеми ее видами.
Приятно было видеть Элеонору вновь. Но еще приятнее было увидеть мужчину, который сидел напротив нее за столом и благодаря которому, вероятно, в жизни Элеоноры и Лиама появился Пайк.
Он был, скорее всего, около метра ростом, с бледной кожей и короткими торчащими
— Где тебя, черт возьми, носило все это время, — сказал Мозес.
Я улыбнулась, по-настоящему, впервые за эти несколько часов.
Я не видела его несколько недель. Видимо, он проводил много времени с Элеонорой, что заставило меня почувствовать себя лучше. Может быть, вместе безопаснее.
Мозес спрыгнул на пол, на свои короткие и слегка кривые ноги, а затем раскачивающейся походкой пошел к нам. Подойдя, он осмотрел меня с головы до пят, потом Лиама.
— Вы выглядите достаточно хорошо, — сказал он, а затем оглянулся на Элеонору. — Они выглядят вполне сносно.
Его голос был слишком громким, как будто он думал, что это помогает при ее слепоте.
Элеонора же просто улыбнулась ему в ответ.
— Спасибо, Мозес.
Он одобрительно кивнул, чего она, конечно же, не могла видеть.
— С вами все в порядке? — спросила она, ища подтверждения, в надежде приподняв брови.
— Мы в порядке, — ответил Лиам. — Слышала, что случилось?
— Слышала, почувствовала, пахло дымом, — сказала она. — Приходил капитан блока, но он ничего нам не сказал.
— Козел, — пробормотал Мозес, вернувшись к стулу напротив Элеоноры и опираясь на него, чтобы запрыгнуть.
— Тогда мы могли бы начать рассказ с самого начала? — Лиам предложил мне другой свободный стул, но я отмахнулась от него и села на пол, не спрашивая разрешения.
— Я грязнее, чем ты, — сказала я. — Не хочу запачкать подушку. Пожалуйста, продолжай.
Лиам устроил свое высокое тело в кресле. Они с Мозесом были физически разными, но что-то в них, может, что-то типа духа или душ, было похоже. Они оба были на стороне добра.
— Они называют себя Ревейонами, — произнес Лиам. — Они считают, что магия — это корень всего зла, поэтому вся магия, все Пара, Сдерживание, все должны быть устранены, чтобы оживить Зону. Чтобы добиться «пробуждения». Они думают, что убийство оставшихся Паранормальных приведет к созданию лучшего Нового Орлеана.
— Они сказали все это во время бомбежки? — спросила Элеонора.
— Они устроили протест на Бурбон-Стрит, прежде чем достигли ворот. Приставали ко мне с глупостями о Грейси.
— Ох, Лиам, — тихо произнесла Элеонора, сжав его руку.
— У них нет принципов, — сказала я.
Лиам кивнул.
— Их возглавляет человек по имени Иезекииль. Это похоже на культ личности. Мне это не нравится. Всякое отсутствие уважения к жизни, и этот их «убить всех и плевать на последствия» менталитет.