Видимость
Шрифт:
— Святое дерьмо!
Если это и вправду была моя студия, тогда резонный вопрос: где я создавала все эти свои предметы искусства, включая ту самую подпись, которая была написана в уголке картины, если всё, что я видела, было совершенно новым?
Во рту пересохло, сердце забилось с дикой скоростью. Я рухнула на стул, стоящий возле деревянного стола, и прикрыла рот рукой, как если бы это могло остановить рвотные позывы. Зачем? Зачем мне врать? Данте определенно мне солгал, потому что не было ни малейшего признака того, что это помещение использовалось, как студия.
Картина, на которой был написан дом, насмехалась надо мной. Действительно ли это нарисовала я? Я посмотрела в правый нижний угол картины, где было написано мое имя. Стар Ньюман.
Это точно было мое имя. Схватив карандаш и лист бумаги, я быстро написала на нем свое имя. Стар Ньюман, так же, как был написан автограф на картине.
Грифель карандаша нависал над бумагой, потому что даже мое имя вызывало некоторые трудности восприятия, но я всё-таки заставила себя.
Стар Ньюман.
Стар Ньюман.
Стар Ньюман.
Почему мне так тяжело было повторить тот небрежный размашистый почерк, которым, по-видимому, я пользовалась всегда? Я заставила себя сильнее, мой взгляд впился в автограф, написанный на картине, тогда как я сосредоточенно пыталась повторить то, что я так часто делала. Я сузила глаза, глядя более внимательно, и позволила карандашу машинально делать свое дело, не позволяя себе смотреть, как пишу. Я тайком надеялась, что так всё получится более естественно. На моих губах появилась улыбка, когда я почувствовала, как карандаш сам скользит по бумаге без особых усилий, повторяя быстрое движение моей руки. Однако, когда я опустила свой взгляд на лист бумаги, земля содрогнулась подо мной.
Стар Ньюман.
Стар Ньюман.
Стар Эйвери.
Фэй Эйвери.
Фэй Эйвери.
Фэй Эйвери.
Фэй Эйвери.
Стул протяжно скрипнул по полу, когда я вскочила на ноги, громыхающий стук сердца отдавался болью и удушьем. Какого долбаного хрена? Кто такая Фэй Эйвери? Я покачала головой в попытке избавиться от громкого гудения, застилающего мой разум.
— Фэй! — я повернулась и увидела, что Дженнифер машет мне рукой в то время, как бежит ко мне.
— Ты где пропадала?
Я растерянно пожала плечами, румянец окрасил мое лицо.
— Я …эээ…
— Фэй Эйвери! Ты что, снова была с ним, не так ли?
Стыд вызвал слезу, которая одиноко скатилась по щеке, когда я кивнула головой своей лучшей подруге.
— Джен, я...
Черт возьми, что же мне делать?
Она наморщила лоб.
— Ребенок?
— Я... не смогу этого сделать. Я не думаю, что это именно то, чего я хочу.
Черт, я даже не знаю, что хочет от меня Данте, кроме того, как полностью контролировать меня. Но... Пол, казалось, покачнулся подо мной, и меня повело в сторону. Я чуть не потеряла сознание. Дженнифер схватила меня за руки и потянула в сторону ступеней университета.
— Фэй, поговори со мной. Что происходит?
— Он… Я…
— Стар?
Я вздрогнула всем телом, когда голос Данте вырвал меня из воспоминаний. Я уставилась на него, его лицо было одновременно таким знакомым и таким чужим.
— Ты в порядке, детка?
Я закрыла рот, пробегая языком по губам, словно увлажняя их, потому что у меня создалось впечатление, будто они приклеились к моим зубам. Кивнула, выдавливая слабую улыбку.
— Да.
Он заметно нахмурился, услышав дрожь в моем голосе.
— Просто немного кружится голова.
Данте внимательно рассматривал меня некоторое время.
— Может, ты... — проворчал он что-то, но в это время у него зазвонил телефон. Он достал его из кармана и ответил на вызов, предложив кому-то говорившему немного подождать. Окончив разговор, он развернулся ко мне.
— Мне нужно бежать, детка. Ты уверена, что ты в порядке?
Я кивнула, выдавив из себя вымученную улыбку. Я была полностью сосредоточена на листке бумаги, который остался лежать на столе, весь лист был покрыт моей подписью. Я не была уверена, смогу ли понять причины или оправдания, побудившие его сделать это, и смогу ли справиться с его гневом, когда я спрошу об этом у него. От этих мыслей у меня задрожала нижняя губа. Он приложил тыльную сторону ладони к моему лбу, но пожал плечами.
— Температуры нет.
— Честно, Данте, я в полном порядке.
Он осмотрел комнату, словно осознавая, наконец, где мы находимся, и пока он был отвлечен, я быстро засунула исписанный лист в пачку чистой бумаги, чтобы спрятать его от Данте.
— Оу, — проговорил он, прежде чем развернуться ко мне. — Много умудрилась сделать за это время?
Я сглотнула, чтобы убрать комок, образовавшийся в горле.
— Нет, если честно, но я пыталась.
Он подарил мне грустную улыбку, затем прижался ко мне, его мягкие губы прижались поцелуем к моему лбу.
— Ты всё вспомнишь, детка. Дай себе немного времени.
Я кивнула в ответ. Он казался мне таким искренним, но я даже не могла представить, насколько было очевидным то, что эта комната не является студией, где я работала.
— Да.
Он вздохнул, затем поднял телефон, что был в его руке, напоминая мне, что ему нужно идти.
— Я в порядке, сейчас намного лучше. Иди.
Он кивнул и направился к выходу, но затем остановился у двери и повернулся опять ко мне.
— Слушай, прости меня... ну за то, что произошло ранее.
Я не ответила ему, я просто не могла. И, если я была честной с собой, о том, как всё это было неправильно, тогда я должна была быть честной и с ним, потому что для меня не было ни малейшего сомнения в том, что я не хотела повторения того, что произошло со мной ранее.
Я выдохнула, надеясь сдержать нервный взрыв, глядя себе на ноги, вместо того, чтобы посмотреть прямо на него.
— Мне… мне не нравится эта сторона твоего характера, Данте. Ты меня пугаешь.
Это была чистая правда. Это мое заявление с того момента, как я увидела эту комнату и написала свое имя, совершенно отличное от того имени, которым называл меня он и все остальные, это заявление было честнее чего-либо.