Видимость
Шрифт:
Как он смеет так хреново обращаться со мной? Я сидела в его кабинете, пока он занимался хрен знает чем!
— Я направлялась к себе в спальню и затем внезапно вспомнила кое-что о своей матери.
Он спустился на пару ступеней, что разделяли нас.
— И что же?
Избавляясь от чувства страха, когда я думала о ней, я покачала головой и приподняла плечи, расстроено пожимая ими. Никто бы не хотел признать, что его родитель нехороший человек. Его прикосновения были нежными, когда он потянулся к моей руке и ласково провел по запястью подушечкой большого пальца.
— Твоя мать была старой заносчивой сукой! Ее смерть была просто
— О боже, она что, умерла?
Я не знала, как реагировать, или как я должна была чувствовать себя после такого потока информации. Если быть откровенной, то я совершенно ничего не чувствовала внутри, только пустоту.
Я позволила ему отвести меня в нашу спальню. Он освободил меня от платья и повел в ванную комнату. Он быстро скинул с себя одежду и потянул меня в душ, включив его. Я позволила ему удовлетворить мое тело. Я была слишком напряжена. Я сильно кончила в тот момент, когда его губы захватили в плен твердую горошинку клитора, которая была скрыта складочками киски. Он мастерски умел действовать своим языком, его руки знали каждый дюйм моего тела, потому что он уже давно изучил его. Его член идеально заполнял меня, прижимаясь к передней стенке лона, где его уже ожидала восхитительная точка G. Каждое поглаживание его языка, прикосновение рук, скольжение его члена внутри меня было точно и идеально выполнено, чтобы опустить меня на колени перед ним.
Я погрузилась в состояние блаженства и пресыщенности, когда после совместного принятия душа он бережно положил меня на кровать под шелковистые простыни. Я еще не совсем погрузилась в сон, когда поняла, что он покинул комнату.
Я почувствовала поцелуи на моих лодыжках, заставившие меня очнуться и сбросить с себя остатки сна, когда они начали подниматься выше по моим голеням и бедрам, к чувствительному местечку между ног, а затем поднялись до уровня пупка.
— М-м-м, я так люблю тебя, детка. Не могу дождаться того момента, когда ты будешь носить мою фамилию.
Его тело вплотную прижалось ко мне, его глаза смотрели на меня с обожанием. Вау, сила его любви озаряла меня ярким сиянием.
— Я так сильно хочу быть внутри тебя, но эта тату должна немного зажить, — расстроено пожаловался он. Мои глаза расширились. — Но в любом случае, я могу попробовать твою сладкую киску. Он усмехнулся, ласково проведя носом по моей шее.
Данте казался таким поразительно беззаботным. Где он был прошлой ночью?
— М-м-м, а что это так вкусно пахнет?
Он приподнял голову, тонкий аромат корицы витал в воздухе.
— Обслуживание номеров. Ты заказала мне блины. Я не могу оставить нашу еду на персонал, хочу принести тебе их сам. Поэтому мне нужно быть там через часик, так что веди себя тихо и позволь мне насладиться моим первым завтраком до блинчиков.
Он исчез под простыней, которой были накрыты наши обнаженные тела.
— Что?
— Я сказал, что Матильда приготовит для тебя завтрак.
Мои глаза резко расширились от громкого голоса Данте, что пронесся по комнате. Это был сон? Нет — воспоминание. В мгновение ока, приняв сидячее положение, я проговорила, останавливая удаляющегося из комнаты Данте.
— А у тебя есть еще какие-нибудь татуировки?
Ледяное выражение глаз Данте, которое было там прошлым вечером, вернулось, когда он резко развернулся и сократил расстояние между нами, подходя к изголовью кровати.
— Нет, а что?
Видение было настолько реальным, но может, всё же, это был сон. Опустившись на кровать, я покачала головой.
— Просто сон.
Он стоял рядом, храня полное молчание и смотря на меня пытливым взглядом.
— Мы можем пойти куда-нибудь? — спросила я в пустоту комнаты, избегая смотреть на него. — Я знаю, мы на острове, но ведь Хантер и все остальные как-то добрались сюда, поэтому я могу сделать вывод, что мы находимся не так далеко от земли, да?
Я почувствовала его волну гнева, она была словно темная мрачная туча, нависшая над кроватью, подступающая все ближе, чтобы поймать меня в свою ловушку.
— Мне нужно работать!
— Может, тогда я сама схожу?
Я не должна была спрашивать разрешения, но понятия не имела, как можно выбраться с острова.
— Я не хочу, чтобы ты выходила без меня. Ты толком ничего не помнишь.
Мне срочно было необходимо пространство, мысль о том, что я была тут заключена, вызывала приступы клаустрофобии, это ощущение напоминало зуд под кожей, который причинял нервозность и беспокойство.
— А что насчет моей работы? По мне никто не скучает?
— У тебя есть своя мастерская позади дома.
Я растерянно села.
— Серьезно?
Уголок его рта дернулся, и жесткая линия губ смягчилась от преобладающего гнева.
— Да. Хочешь, чтобы я показал тебе после завтрака?
То, что он говорил ранее, всплыло в памяти.
— Стой, а кто такая Матильда?
— Она моя кухарка и домработница... ну, в общем, всё вместе.
Ничего себе!
Я натянула джинсы, свободную футболку и пошла завтракать. Стол был заставлен легкими закусками, и никто не притрагивался к еде. Я проследовала на кухню и нашла там Данте. Он стоял, держа в руках документ и чашку, предположительно, с кофе. Малик стоял около него, что-то тихо нашептывая ему на ухо. Оба остановили свои взгляды на мне. Я неловко вскинула руку и помахала им. Данте удивленно приподнял бровь, а Малик просто отвел глаза. Затем я заметила, что на руку Малика был наложен гипс. Подойдя к нему с открытым от удивления ртом, я потянулась к его руке, но мое запястье перехватил Данте.
— Что это ты делаешь? — недовольно спросил он.
— Что произошло?
Малик уставился в пол вместо того, чтобы посмотреть мне в глаза и ответить. Его поведение, когда он попытался укрыться, спрятаться от меня, только раздразнили мое любопытство.
— Прошлой ночью со мной случилось досадное недоразумение, но ничего серьезного. Доктор быстро подоспел и помог мне.
— Это же гипс, — сказала я, волнуясь, как будто он этого не понимал.
— Это всего лишь перелом, Стар. Он большой мальчик, и это немного напомнит ему о необходимости быть несколько аккуратнее с теми вещами, которые ему совершенно не принадлежат.
Малик поспешно покинул комнату под пристальным взглядом Данте.
— Есть что-то, чего я не знаю, но должна знать? — поинтересовалась я, чувствуя себя так или иначе ответственной за всё произошедшее. Малик не смотрел на меня после того, как развязал меня прошлой ночью. Я же не могла сдержать нервный комок, что зарождался у меня в животе, словно предупреждая, что, без сомнения, это сделал Данте. Но мог ли он быть так жесток? Внезапно в голове яркими вспышками появились воспоминания о том, как Данте говорил, что Тео покинул нас навсегда. Мое дыхание участилось, в воздухе повисло ощущение тревоги, словно окутывая нас.